Бакена. Моё детство - 2

Глава 2

 Поженились родители 8 марта 1946 года. Сырая Белоруссия отцу не очень нравилась, часто снились родители, Иртыш, луга. Он стал уговаривать молодую жену уехать жить на свою родину. Мама с трудом представляла себе Ермак, бескрайние казахстанские степи, где не росло ни одного деревца, рыбу, которая называлась стерлядью. Тревожное чувство не покидало её: с одной чужбины да на другую. Наконец, согласилась. В августе отец демобилизовался из армии. Сборы оказались недолгими — пара деревянных чемоданов да трофейный аккордеон. Долгой вышла дорога — четыре тысячи километров по полуразрушенной и голодной стране в стареньких, битком набитых людьми, вагонах, которые тоскливо ползли за пыхтящим чёрным паровозом.

 Всё бы ничего, только мама уже ходила беременная мной — это обстоятельство сильно беспокоило отца. Кое-как родители добрались до станции Татарка, что в Омской области. Оттуда до Павлодара, как рассказывала мне мама, добирались «как придётся». Она же мне говорила, что от Павлодара до Ермака ехали в полуторке, где сильно тряслись в кузове. Но я припоминаю свои давние беседы с отцом, где в его рассказе поездка из Белоруссии происходила так: до Татарки — на поезде, потом долго тряслись на полуторке до Павлодара, а в Ермак добирались водой. Эта версия мне кажется более вероятной.

 Отец тогда, в Павлодаре, быстро нашёл выход: сходил на пристань и договорился с капитаном буксирного парохода доплыть до Ермака. Капитан, к счастью, хорошо знал бакенщиков Масловых.

 Пароходов по Иртышу в ту пору ходило много. Все они строились в предвоенные годы, когда шла индустриализация страны, видимо, существовала острая необходимость в перемещении большого количества грузов по реке. Во время войны суда ходили реже, но после победы жизнь на реке вновь забурлила, собственно, как и по всей стране. В верховье — к Семипалатинску и Усть-Каменогорску — паровые буксиры медленно тянули большие баржи с лесом, досками, а оттуда — в сторону Павлодара и Омска — плыли баржи с гравием, щебёнкой. Судоходство — дело сложное. Мне в юношеском возрасте довелось три лета поработать у моего дяди, Ивана Ивановича, мотористом (об этом ещё расскажу) и узнать, что это такое.

 Итак, после приезда в Павлодар отец и мама попали на буксирный пароход, который назывался «Маршал Говоров». Позже отец обратил внимание на то, что многие суда носили имена отличившихся военачальников, даже тех, кто ещё здравствовал. Отец в офицерской форме и при наградах производил неплохое впечатление. Члены экипажа с интересом посматривали на молодую пару. Подошёл пожилой капитан.

 — Сейчас идёт загрузка второй баржи. Отплываем только завтра утром,— сказал он своим случайным гостям, — если не возражаете, приглашаю вас в мой кубрик побаловаться чайком.

 Родители огорчились из-за того, что отплытие задерживалось, но виду не подали: деваться всё равно некуда. За несложным ужином мужчины выпили немного водки, поговорили о войне, о послевоенном положении в мире. Отец хорошо ориентировался в международной обстановке, рассказывал, как заправский политинформатор. Мама политикой не интересовалась, но к разговору тоже прислушивалась, пока не задремала. Переночевали в одном из свободных кубриков.

 Действительно, рано утром пароход зашевелился, после ряда манёвров забуксировал две огромные гружёные баржи, сделал роспуск троса и, дав несколько мощных гудков, начал ход. Плыть предстояло пятьдесят километров. На пароходе что-то шипело, пыхтело, огромные колёса деревянными плицами усердно молотили холодную речную воду, заставляя двигаться судно. На пустынных берегах виднелись начинающие желтеть деревья.

 Довольно часто мимо парохода проплывали странные плавучие знаки. Это были бакены, и они, конечно, не плыли, а удерживались на плаву на треугольных деревянных плотиках — красные (шарообразные) с одной стороны от судоходного русла, а белые (треугольной формы) с другой. На некоторых мерно покачивающихся бакенных плотиках удобно восседали чайки. Отдыхали. От проходящего парохода волнение на реке временно усиливалось, при этом и бакены на волнах начинали раскачиваться, как ваньки-встаньки. Чайки озабоченно вертели головами, но не улетали, видимо, знали, что временно. Вскоре водная гладь успокаивалась, и чайки тоже.

 А вот встречные пароходы — те действительно проплывали: величественно шли сверху, по течению, со спаренными баржами. Пароход же, на котором плыли родители, порой сбавлял ход до полной остановки, грамотно пропуская встречного. Штурман с капитанской рубки давал флажком отмашку, показывая встречному удобный маршрут. Поравнявшись, пароходы короткими, с резким выбросом белого пара в небо, гудками приветствовали друг друга и продолжали свой путь дальше.

 Мама с тревогой вглядывалась в незнакомый пейзаж и размышляла, ей не давала покоя мысль — как встретят её родственники мужа? Какие они? Сейчас она держалась поближе к мужу, а он ей всё время что-то рассказывал, объяснял.

 До войны отец несколько раз плавал на пассажирском пароходе из Павлодара в Ермак и обратно — это когда учился. Поездки ему нравились. Теперь при виде родных мест всё ликовало в его душе, только сейчас он начал осознавать, как истосковался по этому милому краешку земли!

 День подходил к концу, когда показалось село, ещё немного — и покажется перекат, где жили бакенщики Масловы. Капитан позвал отца наверх в рубку и объяснил:

 — Причалить к берегу мы не можем, по инструкции не положено. Сбавим ход и вызовем бакенщика, постарайтесь быстро пересесть в лодку. Желаю успеха, лейтенант! И передайте привет своему батюшке от Чернышова.

 Вот уже стал заметен домик бакенщиков. Проход замедлил движение, раздались короткие гудки. Капитан взял рупор, прокричал:

 — «Говоров» вызывает участок. Снимите пассажира!

 Потом вызов повторил ещё раз. Отец и мама с вещами стояли на корме парохода. Увидели, как на берегу появился человек: он стал отвязывать лодку, резко столкнул её, следом запрыгнул сам, сел за вёсла и лодка уверенно поплыла к пароходу. Отец никак не мог разобрать, кто же на вёслах? Какой-то незнакомый мужчина. Тот подчалил, подал верёвку. Матрос с парохода накинул верёвку на кнехт.

 Быстро сгрузили в лодку чемоданы, следом легко спрыгнул отец, а мама, увидев внизу устрашающе бурлящую воду, испугалась и стояла в полной растерянности, крепко уцепившись за трос леерного ограждения палубы парохода. Отец подал ей руку, мама, ухватившись за неё, осторожно спустилась в лодку. Похоже, и капитан облегчённо вздохнул. Когда отплыли, мужчина представился:

 — Кузнецов, работаю гребцом у старшины Маслова.