Потом у Анюты заболела пятка — ходит, приплясывая на одной ноге. Делали массу снимков и диагностировали гнойный остеомиелит. Дали направление в больницу в Ярославль. У соседей в это время гостила племянница, врач-рентгенолог, кандидат медицинских наук из Питера. Посмотрела снимок — диагноз неверный, на операцию не соглашайся. Я поехала в Ярославль. Сижу полдня в больнице, мимо дети ходят — кто на костылях, кого в коляске везут, кто с палочкой, кто в гипсе на руках матери. Плач. Наконец медсестра забирает наши документы. Потом вызывает, говорит, что диагноз подтвердился, и дает штук десять направлений на анализы, чтобы все сдали и приезжали снова. Я говорю, как же диагноз подтвердился, если врач даже ребенка не осмотрел? Она отвечает, что врачу и так все ясно по принесенным мной документам, и ушла.
Иду по Ярославлю, дороги не вижу, чуть под машину не попала. Водитель выскочил из кабины, меня матом покрыл.
Дома Аля, племянница соседки, посмотрела анализы и говорит: «Снимите дочь с балета, купите обувь на низком каблуке, возьмите от лечащего врача справку на освобождение от физкультуры. Если через месяц не пройдет, я вам вышлю направление в институт детской хирургии в Питере».
Иду к детскому хирургу за справкой, он на меня как заорет: «Я запишу в медицинской карте о вашем отказе от операции, сообщу о такой мамаше в горздрав. Вы оставляете ребенка инвалидом на всю жизнь!» Медсестра ему вторит, но справку на освобождение от физкультуры по моему настоянию дали. У меня ум раздваивается — кто прав, как поступить? Сделала, как советовала Аля. Следила, как ходит Анюта, — через месяц все прошло.
Вспомнила еще один случай из ее детсадовского детства.
Мне надо было идти на работу, и я не успевала забрать ее из садика, чтобы отвести на занятия в балетную студию в ДК «Радуга», а потом вернуть снова в садик.
Вечером она мне говорит, что была на занятиях в студии.
Я спрашиваю: «А кто же тебя туда водил?»
«Я, — говорит, — сама ходила, позанималась балетом и в садик вернулась».
Я представила, как пятилетний ребенок, один, без взрослых, через столько дорог переходил, как потом возвращался, — мне чуть дурно не стало. В саду мне ничего не сказали о ее побеге и возвращении — то ли придумала, то ли на самом деле так было.
Аня очень любила подвижные игры. Играла с ребятами в хоккей — стояла на воротах, и однажды ей шайбой в глаз попало.
Во дворе ее ребята звали Антилопа Гну — бегала очень быстро, а в пионерлагере — Анка-партизанка. Она очень старалась проносить новую одежду без дыр до первой стирки, но это не всегда получалось. Однажды в пионерлагере за высокую общественную активность ей пообещали путевку в «Артек» дать, но вмешался кто-то из вышестоящего начальства, и путевку по блату дали одному из начальнических отпрысков, довольно посредственному во всех отношениях пареньку.
Вместо «Артека» мы с ней в очередной раз съездили к бабе Нюре с дочерью в Дагестан, — может, оно и к лучшему.
Свободное копирование
