Вторая школа
На иллюстрации: Наш класс и наши учителя. 1953 год
В те годы мальчики и девочки учились раздельно. Поэтому я училась во второй школе имени Н. К. Крупской, а Вову определили в тридцать третью, рядом с нашим домом. Но в здании тридцать третьей еще несколько лет после войны часть помещений оставалась занятой под госпиталь, поэтому ребята из наших домов учились, как и мы, девочки, в здании второй школы, но только в третью смену.
В нашей школе были тогда очень хорошие учителя.
Дмитрий Дмитриевич Никифоров, физик. Не знаю, чем он держал нас. Материал объяснял не по учебнику, а по-своему — более доходчиво и интересно. Мы записывали его объяснения. В классе всегда стояла мертвая тишина. Я на пятом курсе педагогического была на практике в его десятом классе — такая же тишина на уроке, какая была и в наше время, хотя класс уже был смешанным — мальчики и девочки учились вместе. Потом я одна проводила классный час по теме «Творчество Шаляпина», ребята что-то расшумелись. Дмитрий Дмитриевич был рядом, в кладовке физического кабинета, встал в дверях класса, ничего не сказал, ни к кому не подошел, но класс мигом затих. Никогда не слышала, чтобы он повышал голос, никогда не видела, чтобы он улыбался. Когда в учительской улыбнулся, была поражена. Больше такого учителя я не встречала.
Василий Васильевич Высоцкий (Вася кот) — преподаватель рисования и черчения. Вел уроки у нас, во второй, и у мальчиков — в первой школе. Настолько знал почерк каждого ученика, что, если в 9–10 классах за кого-то из девчонок делал чертеж мальчишка из первой школы, тут же называл его имя, а пытавшейся его провести девчонке ставил в журнале кол. Зато потом у девчонок, которые учились в технических ВУЗах, не было никогда проблем ни с физикой, ни с черчением. Я сама делала чертежи за своего мужа, когда он учился в техникуме.
Юлия Викторовна Родзивон — химик. Маленькая, юркая, всевидящая. Химию любили почти все девчонки. Однажды она поручила мне и Ире Львовой подготовить лабораторную работу какому-то классу. Мы все сделали и возникла мысль: собрать промышленную установку для производства фосгена (отравляющего газа). Установку сделали, но хватило ума не испытывать ее в работе.
Елена Николаевна Пруденская — историк. Я сидела в 10-м классе в боковом ряду за первой партой. За мной — Ира Львова. И вот, вместо того, чтобы внимать ответам одноклассниц, она под носом учительницы забавлялась на ее уроках с моими косами. Навяжет на них штук по десять бантов разного цвета и величины, а Елена Николаевна делала вид, что ничего не замечает, все нам прощала. Может потому, что знала, если кто-то придет на ее урок из проверяющих, мы с Ирой не подведем, отвечая.
Софья Федоровна Тюменева, дочь купца Тюменева, — учитель русского языка и литературы. Благодаря ей мы не только научились грамотно писать на родном языке, но и открыли для себя его красоту, полюбили русскую литературу. А какие предложения мы с ней разбирали! Напишет на всю доску одно предложение из «Войны и мира», и мы без ошибок делаем синтаксический и орфографический разбор. Отрывки из «Войны и мира» читала на французском языке, а мы сидели, раскрыв рот. Уж на ее уроках не побалуешь. Однажды она водила нас на экскурсию в библиотеку Дворца культуры («Авиатор»). Возвращаемся обратно. Она идет медленно, вразвалочку (уже была на пенсии, старенькая). Я пристроилась позади нее, а за мной, в цепочку встали остальные девочки. Так и шли до школы, как гусята за гусыней.
Из всех учителей не любили только классного руководителя, математичку. Ее уроки мы чуть не срывали. Начнем кашлять всем классом по очереди. Она смотрит на нас, мы на нее, умными глазами. Отвернется к доске, и опять в классе сплошное чихание и кашлянье.
Спасибо нашим учителям. Таких учителей да в наши бы школы сейчас.
Свободное копирование
