Итак, мне снова предстояла проработка, на этот раз, кажется, спасительная: ритуальное действо могло успокоить жаждущего крови Толстикова; чем свирепее окажутся ораторы, тем лучше. Жертва сама понимала, что чем больнее ее будут бить, тем больше шансов выжить.
28 ноября 1968 года народу собралось много — заседание оказалось представительным; сразу два ученых совета должны были, не жалея времени и сил, обсуждать мою «фразу». Я сидел спиной к залу и записывал; в памяти вертелась строчка из пародийной песни, в то время широко распространенной в интеллигентных кругах. С детства мы пели эту песню на демонстрациях, не слишком вдумываясь в ее смысл: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор...» Пародия же звучит так:
Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью...
Об этом я и думал, ожидая начала. Франц Кафка обладал несравненным воображением, он сочинил «Процесс» — страшный судебный процесс возникает из ничего. Но до «фразы» он не додумался. Ведь «ничего» менее абсурдно, нежели «фраза»; всякому «ничего» можно придать любой смысл, его можно окрасить в любой цвет, раздуть до любых размеров — именно потому, что «ничего» всему этому не противится. Дело К. в «Процессе» приобрело кошмарные черты, оно могло приобрести любые черты и размеры, потому что строилось на пустоте, на нуле, на «ничего».
Мое дело не плод фантазии, оно основано на материальной реальности, на фундаменте «фразы». Здравый, не ослепленный страхом, честолюбием или фанатизмом человек, поглядев на «фразу», пожмет плечами: ну что такого? Переводили русские поэты, своего писать не могли, так переводили. Ведь это факт? А теперь вот стали писать — это тоже факт. И меньше переводят. Вот и слава Богу.
Нет, не слава Богу. Несколько месяцев подряд Союз писателей в Ленинграде и Москве, издательство «Советский писатель» в тех же обеих столицах, Педагогический институт имени Герцена лихорадило и трясло; несколько человек потеряли работу, а значит оказались на краю отчаяния; десятки людей в редакциях и типографиях смотрели на то, как уничтожаются плоды их труда, и с горечью начинали все с начала... Все — из-за «фразы», из-за одной, к тому же кем-то (так я и не знаю, кем) неправильно прочитанной.
Я в ту пору подсчитал: обсуждением и осуждением «фразы», а также исправлением ее последствий оказалось занято не менее 400 (четырехсот!) человек, каждый в среднем по 2{/г часа (некоторые не более часа, другие, например сотрудники редакции и члены советов, по 5-6 часов); итого «фраза» обошлась государству по приблизительным подсчетам в 1000 (одну тысячу) человеко-часов, причем тратили время высокооплачиваемые писатели, профессора, редакторы. А сколько ушло денег на печатанье первого варианта, уничтожение и потом печатанье второго (два тома, тираж 25 тысяч, итого, значит, 50 тысяч томов)! Поистине:
Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью...
Свободное копирование
