Как я могла бы быть зайчиком

Второго января 1959 года я сидела в электричке, увозящей меня из Москвы в подмосковный город Ступино. Мне было грустно. 18 ноября 1958 года я вышла замуж. Только закончился наш медовый месяц, и вот первое расставание на две недели!

Я была студенткой-дипломницей Московского института цветных металлов и золота, и для дипломной работы мне было необходимо отлить несколько сплавов на алюминиевой основе. Мой научный руководитель доцент Юрий Дмитриевич Чистяков договорился с руководством Ступинского металлургического комбината, чтобы я смогла приготовить образцы нужных мне сплавов. Мы предполагали, что, работая на заводе ежедневно по восемь-десять часов, я смогу уложиться в две недели. Поэтому, отметив первый в нашей совместной с Сашей Косякиным жизни счастливый Новый год, я вынуждена была расстаться с мужем и уехать в Ступино.

Устроилась в трехместном номере единственной в городе гостиницы и тут же помчалась на завод. Мне хотелось как можно быстрее сделать свою работу и возвратиться в Москву к мужу. В номер я вернулась поздним вечером, ужасно уставшая, и тут же уснула, порадовавшись тому, что пока я была на заводе, ко мне никого не подселили.

Прошло наверное часа два или три, как вдруг сквозь сон мне послышались веселые голоса, смех, звон посуды. В моей комнате происходило нечто, ужасно меня поразившее; я чуть-чуть приоткрыла глаза и обалдела. За столом сидела, пила вино, ела и веселилась компания из пяти человек, женщин и мужчин. Я скорее закрыла глаза и попыталась сообразить, где я. Когда я засыпала, я была одна в трехместном номере. Предположим, ко мне подселили еще двух человек, но ведь это должны были быть женщины, и всего две, а тут – Боже! Наверное вечером я так устала, что вошла в чужой номер и уснула. Ужас! Что же теперь предпринять? Продолжать делать вид, что сплю, или наоборот, обратить на себя внимание веселой компании и выяснить, что происходит?

Я потихоньку взглянула на часы – было два часа ночи. Чтобы попасть на завод к восьми утра, мне надо было встать в шесть – для сна оставалось всего четыре часа, но какой уж тут сон. Я зашевелилась. Люди за столом уставились на меня. «А поутру она проснулась! – радостно возвестил басом один из пирующих, пожилой представительный мужчина, – Одевайтесь скорее, и за стол!» «Но позвольте, какое утро, только два часа ночи! И вообще, что происходит? Я что, не в своем номере?»

Компания на секунду замерла, а затем мне сообщили, что в Ступино на детские новогодние каникулы приехала концертная бригада во главе с Дедом Морозом – им оказался тот самый бас. В составе бригады было две женщины, та, что помоложе Снегурочка, а та, что постарше Баба Яга. Их-то и поселили ко мне в номер. Должна была приехать еще одна женщина, та, что была зайчиком, но заболела. А мужчины – это Дед Мороз, охотник и Серый Волк. Все они занимают соседний номер, куда и отправятся на ночлег, но не сейчас, в это детское время. Ведь только два часа, какой тут сон, только и посидеть за чашкой чая или рюмкой сухого вина.

Мне очень хотелось возмутиться, но компания была такая веселая и дружелюбная, что, попросив мужчин отвернуться, я встала, оделась и присоединилась к ним. Мне объяснили, что новогодних школьные каникул они, артисты Москонцерта, ждут не дождутся весь год. За две недели, давая по три представления в день, можно так здорово заработать, что потом и себе устроить каникулы. А кстати, кто вы, спящая красавица, и что вы делаете здесь в этой забытой богом гостинице в первых числах января?

Я гордо объявила, что я – без пяти минут инженер-металлург и приехала на завод в командировку, работать, и что мне пришлось ради этого оставить в Москве молодого мужа. Артисты недоверчиво уставились на меня. Я их понимала. Мне трудно было поверить. Маленькая худенькая девушка, скорее девочка, рост 1 метр 52, 42-й размер – как это замужем, инженер, металлург? Совсем не похоже.

«Слушайте, – вдруг оживился Дед Мороз, – зачем вам этот завод и вся эта металлургия? На что вы живете, на стипендию? Сколько это?» «У меня повышенная именная стипендия, – гордо сказала я, – шестьсот рублей!» «Сколько?!» «Шестьсот рублей!» «И вы живете на это целый месяц?» «Ну да, и муж получает пятьсот рублей стипендии» «Ха, – сказал Дед Мороз, – а сколько вы будете получать, когда станете инженером?» «1000-1200» – сказала я. «Бросьте вы все это. Это же несерьезно! Идите к нам. Кстати, у нас зайчик заболел! Вот вы и будете зайчиком. Чудесно – маленькая, худенькая. Костюм у нас собой. Где вы еще найдете такую возможность так заработать за две недели! На что вам ваша металлургия? Решено?»
Я сидела с открытым ртом. Позвольте! Какой зайчик? Вы понимаете – Инженер! Прямо смешно! «И не смешно, а очень грустно, – возразил Дед Мороз. – Мы все вас конечно понять не можем. Как это можно отказаться от своего счастья? Но мы должны считаться с вашим выбором, мы даже его уважаем...»

Все вечера в течение двух недель я провела вместе с этими веселыми, компанейскими людьми. И хотя я очень уставала на заводе и совершенно не высыпалась, вечерами я с удовольствием бежала в гостиницу. Но я так хотела поскорее закончить работу и вернуться в Москву, что ни разу не выбралась на представление, даваемое моими новыми знакомыми.
В единственный свой свободный день, в воскресенье, я пошла со своими соседками в Ступинский промтоварный магазин. «Лена, а что вы привезете домой из Ступино?» – спросили они меня. «Да я ничего не собираюсь отсюда везти». «Напрасно. Мы сейчас покажем вам один дефицит, в Москве его достать невозможно. Мы себе купим, рекомендуем и вам». «Что же это? Да и денег у меня с собой немного». «Это вещь недорогая, но очень, очень соблазнительная. Ваш муж будет в восторге!» Меня заинтересовало это сообщение о дефицитном товаре, которому так рад будет Саша. Значит, это будет подарок ему.

Мы вошли в универмаг. Мои попутчицы подходят к прилавку с женским бельем и показывают мне нейлоновые прозрачные трусики. Мне становится стыдно. Поймите, дело происходит в 1959 году, и хотя мне уже двадцать один год и я замужем, но я обычная скромная девушка! Нейлоновые трусики кажутся мне неприличными, и будь я в магазине одна, я бы в жизни их не купила. Но мои новые подружки так уговаривали, что и не купить за трешку этот «дефицит» уже тоже было стыдно.

За работой и веселыми вечерами быстро пролетели две недели. Завтра я собираюсь домой. «Мы тоже едем завтра в Москву, – говорят соседи. – Каникулы кончились. Больше мы здесь не нужны. Будем попутчиками. К пяти вечера нам к гостинице подадут автобус. Приходите и поедем вместе». Я обрадовалась. Рейсовый автобус до железнодорожной платформы ходит редко и набит битком. В четыре часа уже темно, да и ехать два часа. И в вечерней электричке ехать одной неприятно.

До станции добрались вовремя. Купили билеты, вошли в вагон и заняли две скамейки. Поехали. И вдруг где-то совсем близко от меня закукарекал петух. Да так голосисто. Все в вагоне повернули к нам головы. Я тоже стала оглядываться – кто это зимой везет в Москву петуха? Не вижу. Среди притихшего вагона неожиданно залаяла собака, замычала корова. Батюшки! Да это же мои артисты! Все в вагоне смеются, на нас поглядывают. А я краснею до слез, мне стыдно. Ведь я почти что инженер, и в такой легкомысленной компании – Деды Морозы, петухи, коровы. Бабы Яги! Что люди подумают обо мне? Что я такая же комедиантка? И зачем я поехала вместе с ними! Какой позор! Я не могу поднять глаз.

Но когда посмотрела вокруг через пару минут, то увидела, что никто нашу компанию не осуждает. Все улыбаются, всем хорошо. И мне стало так легко, и я уже горжусь тем, что вроде бы принадлежу к артистическому братству.

Не буду описывать, как счастливы были мы с Сашей. Как рады были моему возвращению все домашние. Те нейлоновые трусики я дома никому не показала. Так в пакетике и положила поглубже на полку в шифоньер, и никогда не надела.

Сегодня мне жалко, что я не сыграла зайчика. Тогда в Ступино, в январе 1959 года, спокойно могла сыграть. Жаль.