Июль 1918 года. Острогожск. «Мой родной! Сегодня всю ночь мы с Володей говорили о тебе. Все думаем и решаем, как тебе лучше поступить. Одно ясно. Езжай сюда, и езжай как можно скорее. С работой, вероятно, все устроится. Если же ты решишь оставаться в Москве, то мы вышлем тебе, пока еще мы не отрезаны, тысячи 2–3 денег. Сообщи только, что ты остаешься в Москве. Время ужасное. События надвигаются быстро. Возможен и переезд и всех нас из Острогожска куда-нибудь на юг. Лучше всем быть на этот случай вместе. Гриша в Москве. Найди его и забери с собою. Аня».
Гриша жил тогда у тетушки своего однополчанина на Никитском бульваре, в особняке, занятом потом Домом печати. Полувоенный, полуштатский вид Гриши отвечал своей неопределенностью и его внутреннему состоянию. Настоящего он не принимал и не понимал. Денег не было. Положения не было. Будущее было неясно. Он учился на каких-то технических курсах, но никаким техником быть не мог, да и ничем он не мог быть. Состояние его корнетом в гусарском полку было тем же «выходом из положения», так как никаких качеств военного человека у Гриши не было, даже водку пить и в карты играть не мог научиться. Я был очень рад Грише, и я был ему нужен. А мне его молодая беззаботность, живой, веселый смех очень скрашивали жизнь. Окончил ли он свои технические курсы или нет, уж не помню, но только в это время в Кунцеве была открыта школа маскировки, куда, вместе с другими кавалерийскими офицерами, был приглашен и Гриша.
Я один раз побывал там у него, посмотрел, порасспросил его, что и как, думал после этого дня два-три, а потом сказал: «Гриша, бросай все и уезжай из Москвы домой в Острогожск. Там осмотришься, посоветуешься с братьями и на месте увидишь, что делать тебе дальше». Сказано — сделано. Помню переполненный поезд, с Гришей масса вещей, которые он везет для сестер из их московского имущества, и наше прощание. Ласковые серые глаза Гриши, объятия и поцелуи, последние в нашей жизни. Я уже тогда почти знал это и предчувствовал, почему эти мгновения и остались во мне навсегда. Поезд ушел, а я пешком пошел к себе домой с вокзала. Скоро школа маскировки была закрыта, все ее сотрудники арестованы и расстреляны.
Свободное копирование
