Работа в «Санитафлоте» шла своим порядком, применяясь к новым требованиям, но требования эти не имели ни определенного направления, ни твердого руководства. Временное правительство судорожно металось и доживало свои последние дни. Наступал октябрь. Стояли темные, серенькие дни, часто дождило. Петроград полнился слухами и тревогою. Где-то что-то решалось, где-то что-то готовилось. Но масса продолжала жизнь своею маленькою жизнью и заботами. Числа с 23 октября напряжение и тревога достигли своей высоты и разрешились 25-го несильною и нечастою перестрелкой. Опустевали на минуту улицы и при малейшем затишье тут же заполнялись людьми. Насколько внешне все это было неимпозантно и не нарушало жизни города, может быть видно из того, что работа в «Санитафлоте» не прерывалась ни на один день, что дорога к Адмиралтейству все это время была свободна и каждый вечер я свободно проходил к Городской Думе и там, на ее заседаниях, старался понять и разобраться, что же, собственно, происходит.
Много лет прошло с тех пор; что говорилось тогда в Думе, я плохо помню, но обязательный образ доктора Шингарева с его благородной манерой выступать до сих пор жив в моей душе, и до сих пор звучит музыкою его обращение: «Граждане гласные!» Помню его призыв: «Остановиться, пока не поздно. Удержаться и не пролить первой капли братской крови, такой страшной капли, ибо ею начнется гражданская война, самая страшная из войн».
Появление большевиков у власти сказалось в «Санитафлоте» назначением комиссара и его помощника. Это было, пожалуй, много для штата и диапазона работы «Санитафлота». Комиссар прошел для меня как-то бесследно, он пребывал где-то вне, а его помощник, добродушный матрос Павлов, остался в памяти своею подписью на бумагах: «по Павлов», что должно было означать «помощник комиссара Павлов».
Свободное копирование
