Одесские зарисовки

 1. Национальная солидарность по-еврейски

Летом 1932 года я был в Одессе на производственной практике на заводе Киноаппаратуры.
В Одессе было голодно, впрочем, как и во всём Советском Союзе. В стране свирепствовал жесточайший экономический кризис, который руководство партии и правительства называли не кризисом, а временными затруднениями. Следует помнить, что временные затруднения возникли, как по заказу, в момент установления советской власти в октябре 1917 года и так никогда и не кончились.
Хлеб в 1932 году продавался по карточкам. Карточная система распространялась не только на продукты питания, но и на все товары вообще, например, на носки и пуговицы для подштанников.
Но на Одесском чёрном рынке можно было купить без карточек не только хлеб, но всё, что угодно, естественно, по тем ценам, которые устанавливались самим рынком.
Питался я в заводской столовой. Большим выбором блюд столовая не отличалась. На завтрак был чай, естественно, без сахара и каша из сои. На обед - суп из вышеупомянутой сои и соевая же каша, на ужин - все та же соевая каша.
Должен сказать, что сою в Одессе в то время очень рекламировали. В газетах писали и по радио говорили, что соя очень вкусный и питательный продукт, по вкусу и калорийности не хуже мяса, а в чём-то даже и лучше. Правда, не сообщали, в чём именно. Одесситы на этот счёт имели своё, несколько иное мнение, но через средства массовой информации его не высказывали.
На завтрак, обед и ужин в столовую полагалось приходить со своим хлебом. Отсутствием аппетита я в то время не страдал и за завтраком съедал всю свою дневную пайку, полагавшуюся мне по карточке. Хлеб на обед и ужин ходил покупать на рынок.
На рынке хлебом торговало много людей. Я никак не мог понять, где они берут хлеб для продажи. Продавали хлеб целыми буханками, следовательно, свою ежедневную пайку продавцы на рынок не выносили. А где они брали целые буханки? Меня на этот счет просветил мой одесский приятель Петя Матусевич.
- Понимаешь, - сказал он, - если человек украл на хлебозаводе буханку хлеба, то это называется мелким воровством. А когда идет массовое воровство, то это уже не воровство, а коммерция. А каждый одессит прирождённый коммерсант, потому так много хлеба продаётся на рынке.
Я понял и больше вопросов на эту тему не задавал.
Однажды, придя на рынок, я увидел, что хлеб продаёт пожилой человек с каким-то скорбным лицом. Я подошёл к нему и спросил, сколько стоит буханка хлеба. Скорбный человек внимательно посмотрел на меня и спросил:
- А Вы, извиняюсь, еврей?
- Еврей, - ответил я.
- Ну, тогда для Вас хлеб будет стоить. . - и он назвал цену вдвое дороже, чем у других продавцов, торгующих хлебом.
- Позвольте, - удивился я, - почему так дорого?
- Так Вы же сказали, что Вы еврей, - ответил он, - а раз Вы еврей, то должны же дать другому еврею побольше заработать.
Возмущённый такой наглостью, я пошёл и купил хлеб по обычной цене у русского продавца.

2. Как в Одессе узнают точное время

Об этом я узнал от Пети Матусевича. Петя работал нормировщиком механического цеха Одесского завода Киноаппаратуры, где я летом 1932 года проходил практику. Я с ним познакомился на второй день работы на заводе. Узнав, что я впервые приехал в Одессу и города не знаю, он сказал:
- Держись меня, со мной не пропадёшь, а Одессу тебе покажу в лучшем виде.
Петя был рослый сильный парень. Про таких говорят, что ладно скроен и крепко сшит. Про себя Петя сказал, что у него много специальностей.
- Я даже в цирке «работал борца», - сказал он, а вскоре подтвердил свои слова и на деле. Однажды, когда мы вечером гуляли по городу, к нам стал цепляться какой-то недоумок. Однако прежде, чем упасть, этот дурень успел сделать пару шагов, а уж потом прилег.
- Это апперкот, - сказал Петя, - а вообще бить без перчаток опасно, можно пальцы повредить.
О том, что при этом можно серьёзно повредить чью-то челюсть, Петя почему-то умолчал.
Как-то я спросил Петю, какую из своих специальностей он считает главной. Он с удивлением посмотрел на меня и сказал:
- Неужели не понимаешь - одессит!
Однажды поздно вечером мы сидели на Ришельевской улице, было темно, на юге вообще быстро темнеет, и я спросил Петю:
- Как ты думаешь, который сейчас час?
Петя встал, поглядел по сторонам и сказал уверенно:
- Одиннадцать.
Я удивился и спросил, как это он так точно определяет время.
- Видишь, - ответил Петя, - ****ь густо пошла, значит одиннадцать. По началу густого ****охода можно морские хронометры сверять.

  3. Как мы «посочувствовали»

Под вечер сидим мы с Петей Матусевичем на Приморском бульваре и о чём-то болтаем. Вдруг решительной походкой к нам подходит малый, одетый несколько своеобразно: до пояса голый, а дальше - широкие синие штаны. В таких штанах работают крючники в порту. Голова повязана красной косынкой.
- Хлопцы, - сказал он, - выпить хочется, а денег ни хрена. Посочувствуйте, сколько можете, - и сложил ладони лодочкой.
Мы «посочувствовали» по рублю.
- На сегодня хватит, - сказал этот «франт» и по возможности гордо удалился.


 4. Сценка на пляже

Лузановка - это большой одесский пляж. Вдруг на всю Лузановку крик (наверное, слышно в городе на Большой Арнаутской).
- Дете-ей! Идите кушать яиц!
На мой недоумённый взгляд Петя ответил:
- Чему удивляешься? Это мама зовет детей завтракать.

5. Уличная сценка

В Одессе уличные телефоны-автоматы установлены не в будках, а просто прикрыты прозрачным пластмассовым колпаком.
Лицом к прохожим стоит дебелая одесситка, формой и размерами похожая на большой платяной шкаф.
- Манечка! - кричит она в трубку. - ты меня слышишь? . . . А я тебя тоже слышу! Манечка, я так счастлива,так счастлива, что можно сказать, даже рада. Я купила себе гарнитурчик, ну совсем как заграничный. И представь себе, он как раз по моей фигуре, только чуточку тесно в грудях и немножко режет вот тут, понимаешь, вот тут, - и она ребром ладони свободной руки показывает, где ей немножко режет - между ногами.
  - Манечка! - продолжает дама, - ты представляешь: наконец-то мне есть в чем раздеться!

6. Полезный совет по-одесски

Ночью в неосвещённом переулке бандит, вооружённый пистолетом, остановил прохожего:
- Давай свой бумажник, - потребовал бандит, угрожая оружием.
- Да пустой у меня бумажник, нет у меня денег, - сказал прохожий, - я безработный.
- А это мы сейчас проверим, - сказал бандит, - доставай бумажник, да поживее.
Прохожий отдал бумажник. Бандит его осмотрел. Бумажник действительно был пустой.
- Стыдно здоровому мужику быть лентяем, - сказал бандит, - работать надо, тогда и деньги будут.
Прочитав эту нотацию, бандит с отвращением бросил пустой бумажник на землю и скрылся.

 7. Забавная эпитафия

Как-то раз, бесцельно гуляя по улицам Одессы, я оказался на еврейском кладбище. Недалеко от входа я увидел красивое надгробие из белого мрамора. Заинтересовавшись, я подошёл ближе и, прочитав эпитафию, чуть не свалился от хохота.
А написано было следующее:
Здесь покоится девица.
Слёзы льёт её отец.
 Спи спокойно голубица,
 Софья Львовна Жеребец.
Согласитесь, такая надпись стоит того, чтобы её запомнить на долгие годы.
Спустя много-много лет, уже живя в Израиле, мы с женой были на концерте-встрече с Игорем Губерманом, творчество которого мы очень любим. Узнав, что он коллекционирует эпитафии, я написал на клочке бумаги запомнившиеся мне строки и в антракте, подойдя к поэту, «подарил» ему новый экземпляр для его коллекции. Авось да пригодится.
Спустя несколько лет мы купили очередную книгу Игоря Губермана: «Пожилые записки». И там я с радостью увидел свой «подарок» - надпись с одесского еврейского кладбища. Правда, автор чуть подредактировал текст, да Одессу поменял на Санкт-Петербург. Ну, автор имеет на это право. А я был очень доволен.


8. Про памятник Пушкину

Самое большое впечатление в Одессе на меня произвёл памятник А.С. Пушкину Памятники Пушкину установлены во многих городах. Есть памятник и в Одессе. Стоит он на Приморском бульваре. На невысокой круглой белой колонне установлен бюст Пушкина. На цоколе надпись: Пушкину – граждане Одессы.
Молодцы одесситы!