Следующий день мы начали очень рано, так что довольно долго пришлось ждать открытия галереи академии де Бель Арти.
Мы торопились. Обстоятельства так складывались, что Клавдия Петровна и я больше четырех дней в Венеции не могли оставаться. Пробыв так мало в Венеции, я могу только бегло и кратко рассказать о моих впечатлениях от произведений великих венецианских художников.
Картины многих из венецианских мастеров я уже видела и в Риме, и во Флоренции, и в Париже, и в нашем Эрмитаже. Казалось, знала их, но здесь, в Венеции, они выступают с такой полнотой и таким блеском, что кажется, видишь их впервые.
Великий Тициан поражает больше всех. Его искусство возвышенно, свободно, спокойно, точно выковано из прекрасного металла и дает низкие, богатые звуки. Его картины «Успение Божьей матери», «Введение во храм» и «Мадонна Пезаро» трактованы ясно, торжественно, величаво. И во всем чувствуется трепет жизни. Кроме центральных, главных фигур, удивительно сделаны второстепенные персонажи и разные детали. Его картины нельзя быстро осмотреть. Мы много времени провели перед ними, рассматривая каждую фигуру, каждое лицо…
Здесь, в Венеции, я особенно ясно поняла все очарование Джованни Беллини. Ах, какой мастер! Такой одухотворенный и возвышенный! От его картин, мадонн веет необыкновенной прелестью и обаянием. Особенных технических приемов или особого колорита, как, например, у Тинторетто, я у него не запомнила, а в то же время он навсегда остался в моей памяти как один из самых одухотворенных и возвышенных художников эпохи Возрождения. Среди множества картин разных мастеров его произведения я сейчас узнаю. Узнаю чувством, а не умом, по какой-то присущей Беллини духовной тонкости и чистоте.
Но кто еще на меня произвел огромное впечатление — это Тинторетто. Его очень большая картина «Распятие» меня ошеломила. Я тогда не могла сказать, нравится мне или нет эта картина. Но в ней чувствовалось столько темперамента, страсти, порыва, движения, столько реализма, что она захватила и потрясла меня до глубины души.
Еще мне запомнилась его картина «Св. Марк освобождает невольника от смерти». Святой с такой стремительностью летит с неба вниз головой, и так это реалистично передано, что кажется, слышишь свист воздуха от его раздувающихся одежд. Вообще эта картина превосходна.
Тинторетто очень полно представлен в Scuola di S. Rocco, где мы успели побывать несколько раз. Здесь облик этого замечательного художника ясно обрисовывается, облик необыкновенно могучий по бурному темпераменту, стремительности, смелости, дерзаниям. В сущности, Тинторетто на меня произвел самое сильное впечатление из всех художников Венеции. И колорит картин его еще больше подчеркивает его индивидуальные черты.
Мне запомнился и сильно привлек мое внимание Витторе Карпаччо. Его картины, изображающие сцены из легенды св. Урсулы, — прекрасны. В них много прелести. Его живопись и рисунок более сухи, чем у Джованни Беллини и у других художников. В них есть элементы архаичности, и эта черта мне особенно нравилась. В его картинах много праздничного, шумного, много движения, экспрессии в лицах, но в них отсутствует внешняя пышность и роскошь, как в картинах Паоло Веронезе.
Паоло Веронезе поражает своим колоссальным талантом, легкостью, с которой он творит, покрывая громадные холсты блестящей, сверкающей живописью. Драпировкам, колоннам, роскошным туалетам дам Паоло Веронезе отводит большое место в своих композициях. Я стояла перед его произведениями и думала о неистощимости его таланта, фантазии, вдохновения, и в то же время он в моей душе не вызывал чувства умиления и радости, как Беллини и Карпаччо, и чувства жути и душевного потрясения, как Тинторетто. Я смотрела на его картины, как на празднества, которыми я любуюсь, но сама в них не участвую…
Еще раньше, во время нашего пребывания в Риме, в археологическом музее, рассматривая этрусские изделия, мы, между прочим, обратили внимание на красивые мозаичные бусы, дошедшие до нас с древних времен. Приехав в Венецию, вдруг неожиданно у одного продавца мы заметили точь-в-точь такие бусы. Мы заинтересовались ими, но продавец пренебрежительно отозвался о них, сказав, что это «неходкий» товар. Узнав от него, что они выделываются здесь, в Венеции, мы решили поехать на фабрику и осмотреть это производство.
Ехали мы в гондоле очень долго по узким каналам. Погода испортилась, небо заволокло, темные тучи поползли над нами. Все кругом потемнело. Послышался гром. Мы забрались в уютную каюту с маленькими окошечками и с мягкими вокруг ее стенок диванами. И только успели выскочить из гондолы на ступени входа на фабрику, как полил сильный, сплошной ливень. Целые каскады воды хлынули с неба. Служащие фабрики приняли нас очень любезно и просили немного подождать, пока один из них достанет нам от директора пропуск. Совсем потемнело. Казалось, что черные тучи легли на крыши домов. Молния ярко сверкала, а гром нас оглушал. Мы не жалели, что побывали на фабрике. Нам показали подробно все производство, что было очень интересно.
Их бусы и бисер расходились во все страны мира, много шло в Россию и распространялось в ней до самых глухих областей Севера. Подражанию же этрусским бусам они не придавали коммерческого значения, а смотрели на это, как на художественное достижение в своем производстве. Они просили нас взять на память из образцов то, что нам понравится (я до сих пор любуюсь ими).
Свободное копирование
