Лето 1945-го
Несколько десятков лагерей увидела я за это лето, и каждый раз с замиранием сердца подходила к новым воротам: а вдруг здесь встречу Арнольда. Представлялось, как он неожиданно увидит меня на концерте… Но для страховки, помимо возможности встретиться с помощью концертов, в каждом лагере наши цыганята еще до выступления через своих сородичей (а они были во всех лагерях) узнавали, не слышал ли кто об Арнольде Бернштаме, не был ли кто с ним на этапе, в тюрьме. А к концу выступления уже получали ответ, к сожалению, отрицательный: не встречали, не знали… Я уже совсем отчаялась. А лагеря продолжали мелькать, как листки календаря. В каждом мы не задерживались больше суток. Затем возвращались на пару дней в свой лагерь, давали концерты и вновь нас везли куда-то.
Нужно было обновлять репертуар, но книги, тексты, ноты негде было достать. Однажды нас отправили в лагерь, где, как нам сказали, находится артист-режиссер, который может позаниматься с нами[1] . Это был небольшой лагерь в степной зоне, где-то на окраинах Барабинска. Режиссер оказался студентом Ленинградского университета, арестованный еще накануне войны и имеющим 58 статью(Юрий Магалиф). В лагере он уже несколько лет выполнял роль заведующего культурно-воспитательной частью, поэтому жил в маленьком домике, который был и клубом, и библиотекой, и его «кабинетом». Он действительно помог обновить наш репертуар, так как много стихов и песен знал на память. Поставил с нами водевили Чехова, в которых были заняты все – и вокалисты, и танцоры. Только Леонид отказывался от всех ролей, но зато был безотказным музыкантом-аккомпаниатором. Мы не только давали концерты для этого лагеря и двух соседних, но и под видом репетиций проводили вечера поэзии для собственного удовольствия. Наш режиссер оказался прекрасным чтецом. Так, он часами мог читать Блока, Есенина, Пушкина, а Ленечка аккомпанировал ему, возрождая мало известный мне жанр мелодекламации.
Свободное копирование
