Один из членов Академии, Лев Васильевич Ваксель, воротившись из Англии, задал попойку товарищам. Это было в глубокую осень, когда уже выпадал снег. Жил он где-то за Владимирской. Часу в третьем ночи гости его, собираясь домой, потребовали, чтоб он достал им извозчиков. Послали искать их; не нашли ни одного.
— Ну, вези как хочешь, собака немец! — сказал Озерецковский.
— Да у меня, Николай Яковлевич, одна лошадь да обшевни.
— Уместимся как-нибудь; вели закладывать, а мы выпьем еще по маленькой, на подковку лошадей!
— И то дело, — сказал хозяин и велел подать свежую миску пуншу.
Гости посоловели; пошли сначала упреки и понасердки, потом примирения, лобзания и слезы. Миска осушена. Докладывают, что экипаж готов. Гостей снесли одного за другим, уложили в обшевни и наказали кучеру свезти господ легонько на Васильевский остров, в дом Академии, постучаться у дверей каждого и вызвать человека с фонарем, чтобы он отыскал своего барина и снес в постель. Приказание было исполнено в точности. Семерых кучер сдал в академическом доме, а восьмого свез в его собственный дом в 3-й линии, и когда человек вынул его превосходительство, кучер сказал:
— Ну, слава Богу, всех сдал счетом.
— Как всех? — спросил вернувшийся слуга. — Да там, никак, еще один.
— Что ты! — сказал кучер, — я принял счетом восемь человек.
— Нет, ей-ей, там есть еще один.
— Одолжи, брат, фонарика; посмотрим, так ли. Слуга поднес фонарь, и кучер увидел на дне обшевней девятого — это был сам хозяин Ваксель; он улегся с своими друзьями.
— Ну этого знаю, куда везти, — заметил кучер и поплелся домой.
Свободное копирование
