В конце октября Чехов, покинув Москву, уехал в Ялту. Но и после его отъезда Иван Алексеевич часто бывал в его семье, с которой он сходился все больше.
В те дни в Москве много говорили о новой пьесе Немировича-Данченко "В мечтах". Книппер играла в ней роль очень шикарной дамы, и ей нужно было заказать туалеты у лучшей портнихи. Роль красавицы отдана была Андреевой, и, действительно, она в ней была изумительно хороша. Кантату для этой пьесы написал Гречанинов... Шла речь и о новых постановках: "Михаил Крамер", "Дикая утка". Радовались успеху "Одиноких" и тому, что в театре строят планы о переезде в новое помещение, ибо в Каретном ряду много неудобств, уже тесно.
В начале ноября Горький с семьей должен был из Нижнего-Новгорода переехать в Крым. Он хотел провести день в Москве, повидаться с друзьями, поговорить о делах "Знания" с Пятницким (нарочно приехавшим для этого из Петербурга), и с переводчиком Шольцем, который тоже ждал Горького в Москве.
Поезд пришел утром, но власти Горькому не разрешили провести день в Москве, семье же позволили поехать в город. Екатерина Павловна сразу кинулась к Телешовым и сообщила о запрещении, потом направилась к Пятницкому, где застала Шольца. Телешов известил Андреева, Бунина, и они все поехали на Курский вокзал, но там узнали, что вагон с Горьким отправлен в Подольск, где он и пробудет до вечернего севастопольского поезда, в котором и поедет его семья. Тогда все приехавшие встречать Горького на вокзал с первым же поездом отправились к нему в Подольск.
Об этом подробно рассказывает Н. Д. Телешов в своей книге "Записки писателя".
Иван Алексеевич потом вспоминал немца-переводчика Шольца, как он "выпучивал глаза на самородков", то есть на Горького и Шаляпина... В Подольске местная полиция не знала, что ей делать.
Шаляпин уже был на подольской платформе, когда писатели туда приехали, и тут они впервые с ним познакомились.
Часа три друзья пробыли в Подольске. Пили шампанское. Севастопольский поезд остановился буквально на минуту, чтобы принять единственного пассажира, Горького, и быстро двинулся дальше.
После этого провожавшие вернулись в Москву. Иван Алексеевич бросился к Чеховым, там застал Куприна, который очень жалел, что не провожал Горького.
Иван Алексеевич объяснял эту меру со стороны московских властей тем, что они испугались манифестации студентов и курсисток на Курском вокзале. И под первым впечатлением живо представил, какие были в Подольске у всех лица, и кто что говорил.
Чеховы решили переменить квартиру. Начались поиски, остановились на квартире в доме Фирсановой-Ганецкой, где были знаменитые на всю Москву Сандуновские бани, и вскоре туда переехали. Иван Алексеевич побывал у них на новоселье. Квартира была просторная, но находилась на третьем этаже, без лифта.
В это время в газете "Курьер", в номере 3185, была напечатана статья Глаголя о стихах Бунина, где критик, сам будучи художником, сравнивает Бунина с Левитаном. "Бунин в области стиха такой-же художник, каким является "поэт русского пейзажа" Левитан -- в живописи". Тогда Ольга Леонардовна, в письме к мужу, находила, что "перехвалил Глаголь"... Думаю, что теперь она переменила свое мнение. В этом же письме она сообщает, что "в субботу Букишон читает о Бёклине в Кружке. Маша пойдет, а я занята".
Никогда я ничего не слыхала об этом докладе.
Свободное копирование
