Аграфена А-дровна
Чечериной Аграфене Александровне лет 45. Прожившая до этого возраста, она не видела никакой радости. Вышедшая замуж за крестьянина пьяницу, который, приживший ей трех детей, бросил ее з детями на произвол судьбы, только изредка приходил для того, чтобы нагрубить, оскорбить и на утро опять уйти. И так жила Аграфена, билась с ребятами в небольшой избушке, выстроенной из горницы, с выбитыми стеклами в окнах, дыры которых были заткнуты тряпками. Темно, грязно, вонь от больного ребенка создавали впечатление – как могут жить люди. Имелся небольшой двор, но на дворе не было никакой животины. Стало быть, о молоке и в помине не было. А от плохого питания болели ребятишки, да и хлеба не всегда ели досыта. Земля, не получающая удобрений, совершенно перестала родить. И по веснам она вынуждена была побираться.
А рядом била жизнь ключом. В дер. Дворец уже три года существует колхоз. Каждый колхозник имел корову, овец в личном пользовании. Аграфена упорно не входила в колхоз, отговариваясь: то ее не возьмут, так как я, мол, ничего не имею, то, говорит, мне не наработать на семью, и только нынче весною вошла в колхоз «Кр[асный] дворец», но вошедши в колхоз, она упорно не шла на работу. В такой момент, как уборка хлебов, когда каждый человек дорог, при том состоянии погоды, которая в нынешнем году, часами нужно рвать, а она не выходит. Я спрашиваю правление колхоза, бригадира т. Юрина А.: «Ты ходил к ней, разъяснил?» Бригадир говорит: «Хожу почти каждый день, работает у единоличников за кусок хлеба, а в колхоз работать не идет». Иду к Аграфене Александровне, она на огороде роет свою картошку. «Ну как живешь, тетка Аграфена, картошечку роешь. Это хорошо. А почему ты в колхозе не работаешь, чего же ты будешь зимой ести? А ведь колхозный-то урожай, смотри-ка, вон, стоит нежатый в поле и гибнет. Ты как думаешь об этом?» При этих словах она заметно смутилась и ответила: «Надо свою-то картошку вырыть, она гниет, я от работы не прочь, только меня никогда и не звали».– «Так вот я и пришел к тебе затем, чтобы ты сейчас же пошла на работу. Накопанную картошку снеси домой и вместе со мной пойдем к бригадиру».– «А зачем к бригадиру, я прямо в поле пойду». Видно было, что ей совестно будет предстать перед бригадиром, на которого она солгала, что не наряжает на работу. Но я настоял идти к бригадиру.
Долго стояла Аграфена в раздумий, упершись руками в лопату, наконец взяла накопанную картошку, снесла домой, и мы вместе с ней пошли к бригадиру Юрину А. Дорогой она меня просила не говорить бабам, что, мол, ты меня послал, а я буду говорить, что я сама пошла. Это я для того, чтобы меня колхозницы не подняли на смех.
Когда мы явились к бригадиру, я шутливо сказал: «Принимай, т. Юрин, работницу я тебе привел!» – «Я сама пошла, ... сама, сама!» – «Сама,– подтвердил и я,– на своих ногах. Давай скорей наряд на работу».
В поле, действительно, вокруг ее женщины развили самокритику.
И что же вы думаете? Вот уже неделя Аграфена Александр[овна] ежедневно выходит на работу без опозданий и неплохо работает, а все же картошка с ума не идет. Такая-то большая, да красная, вся-та изгнила»,– изредка вздыхает она. Колхозницы весело смеются.
3 октября 1935 г. А. И. Железняков.
Свободное копирование
