* * *
Итак, я вновь водворилась в свою маленькую ячейку на восьмом этаже авеню Поль-Думер.
Прошло несколько дней, и, по случаю моих именин, Саша, Клод Дефф, Рэймон Вентура и Бруно Кокатри выдали «гениальную» идею.
Саша, который, вернувшись в Париж, записал «сорокапятку» с пресловутой песней «Брижит», будет в день моих именин подписывать свою пластинку в холле «Олимпии». Само собой разумеется, я должна быть там и подписывать вместе с ним, иначе какой в этом интерес?
Но чтобы я пошла туда — об этом не могло быть и речи. Я не сделала бы этого даже для себя самой, а для кого-то другого — и подавно. А потом, если уж я даю себе труд куда-то отправиться ради какого-то человека, то я хочу по крайней мере им гордиться. Я бы приехала с удовольствием, если бы Саша записал пластинку гитарной музыки, лучше всего — «Облака» Джанго Рейнардта, которые он великолепно играл. Но ради «Брижит, Брижит, приди, Брижит...»?
Более того, злоупотребление доверием зашло так далеко, что Саша поместил на конверте пластинки фотографию — мы вдвоем в «Мадраге», — не спросив моего согласия. Протестовать было поздно — конверт отпечатали тиражом в несколько тысяч экземпляров, и не стану же я судиться с человеком, с которым связала свою жизнь, — пусть даже по глупости. О том, что я буду в «Олимпии», уже везде было объявлено.
Я была в панике!
Неужели мне не выбраться из этой мышеловки?
Я думала о Жиле — как я восхищалась им, он такой талантливый! Как бы мне хотелось оказаться в аналогичной ситуации с ним! Но Саша так красиво ухаживал за мной, а я вообще от природы несколько ленива и не люблю осложнений. Рэймон Вентура был сама любезность, Клод Дефф паясничал, а Бруно Кокатри выказывал искреннюю дружбу — все это вместе взятое сломило мое сопротивление. В день святой Бригитты я стояла рядом с Саша под стендом с нашими фотографиями в холле «Олимпии».
Нас окружали десятки фотографов и сотни зевак, просто любопытные, поклонники и хулители. Толпа, беспощадная толпа, я ненавижу ее, я от нее бегу, я ее боюсь. Лейтмотивом звучала пластинка Саша, слащавая и пошловатая песенка. Я чуть не плакала от злости! Мы подписывали конверты людям, покупавшим пластинки... Желая достойно увенчать этот незабываемый дебют, Саша принялся швырять конверты в ревущую толпу. Толпа взревела еще громче от возмущения, когда обнаружилось, что конверты пусты.
— Скупердяй! Шут гороховый! На черта нам твои конверты!
И конверты, подобно бумерангам, сыпались на наши головы. И все это сопровождалось грязными шуточками!
Мне хотелось умереть, исчезнуть, вообще не существовать, стать мыльным пузырем...
Говорили об этом по-разному — кто хорошо, кто плохо, но факт тот, что об этом говорили... на мой взгляд, чересчур много, на взгляд Саша — маловато. Однако он сделал себе имя и был «шансонье будущего», по словам одних газет, и «поющим рыцарем Прекрасной Дамы», по словам других.
Свободное копирование
