* * *
Все это было мило, но не серьезно. Однако финансирование фильма — вещь очень и очень серьезная.
Был апрель 1956 года, время Каннского кинофестиваля. Ехать в Канны надо было обязательно! Ехать не хотелось, но приходилось дергать за все веревочки, чтобы наскрести деньги на фильм, хотя бы черно-белый.
Для меня фестиваль был мукой!
Но: назвался груздем, полезай в кузов!
Как многие застенчивые люди, я пряталась под броней наглости и агрессивности. И нахальством скрывала, что легко ранима. Я обесцветила волосы. Золотистый цвет оказался мне к лицу. Я стала похожей на львицу! Превратившись в блондинку, начала меняться сама.
В Каннах я оказалась «дежурным блюдом». Восходящая звезда, босоногая, в бикини и с декольте! Обо мне заговорили. И слава Богу! Потому что нужны были деньги на фильм.
Для какого-то репортажа меня привели к Пикассо.
Вот это человек! Вот это личность! И я рядом с ним никакая уже не звезда, а девчонка, восхищенная полубогом. И опять смущаюсь, краснею. Он показал мне картины, керамику. Провел по мастерской. Он был прост, умен, чуть безразличен и обаятелен.
Первая и последняя наша встреча.
Потом мне часто хотелось заказать ему свой портрет, но я так никогда и не решилась...
Это была эпоха ча-ча-ча. Оркестр играл блестяще, я танцевала одна или с кем попало, босоногая, налегке, раздражая женщин и возбуждая мужчин!
Леви, Вадим и приятели посматривали на меня странно. К чертям балетную школу и суровую дисциплину! Я вертелась, покачивалась, распахивалась от жара, изображала страсть под бешеный ритм тамтамов. Я словно переродилась! Шампанское приятно освежало. И вдруг — а, плевать! — от жары я выплеснула шампанское себе на грудь, плечи, ноги! Прохладно, приятно! И сумасшедше! Я сошла с ума!
В тот вечер Вадим решил вставить в свой фильм сцену с тем моим бесстыдным бешеным танцем. Эти кадры облетели весь мир...
Леви и Вадиму так и не удалось достать денег на цветной фильм, и они впервые решили пойти ва-банк: за ночь написали дополнительную роль для Курта Юргенса, уже тогда безумно знаменитого. Фильмы делались его именем, и он был занят на три года вперед. Утром они улетели в Мюнхен со сценарием под мышкой, на Юргенса поставив все. В Мюнхене — сразу к нему.
У обоих были дар убеждения, размах и счастье игрока! Устоять, в общем, невозможно. Юргенс согласился сняться у них в паузе между двух своих давно назначенных фильмов... Дал он им 10 дней. Вернее, не дал, а продал: продал свое имя за бешеные деньги, и был прав! По контракту знаменитое, на вес золота имя шло первым в кадре, над самим заглавием. А мое — под, внизу...
Так женщина, которую «создал Бог», становилась просто приживалкой!
Впоследствии Юргенс проявил благородство, ибо предложил, посмотрев фильм, поменяться со мной местами и поместить первой меня, над заглавием, а его под! Как бы там ни было, Юргенс решил дело. Благодаря ему перед нами открылись все двери! Таким образом, я — его должница. Без него мой путь мог оказаться иным!
А фильм этот, решивший мою судьбу, должен был сниматься в Сен-Тропезе. Так что спустя несколько дней я покинула каннские празднества, похожие на поминки, и уехала в Сен-Тропез, свой будущий приют.
Свободное копирование
