Мы приехали в Хосту вдвоем с моим школьным другом Женей Прозоровским. Был июль, горячая пора, пляж походил на лежбище тюленей. Неожиданно сбилась большая компания свежеиспеченных специалистов, вчерашних выпускников различных московских институтов. Все отдыхали дикарями, то есть без санаторных и прочих путевок. По утрам перед пляжем завтракали в кафе бутылкой настоящего, то есть густого и вкусного, не обезжиренного кефира и парой сарделек, которые в те патриархальные времена еще не научились делать из комбинации крахмала с туалетной бумагой. В кафе были столики с мраморной столешницей, что делало особенно увлекательной игру в гоп-доп, поскольку позволяло с грохотом обрушивать на стол руки с прижатой к ладони монетой. Угадавший, под какой ладонью спрятана монета, получал выигрыш. Немного надо было нам тогда для хорошего настроения и безудержного веселья.
Мы были небогаты, но все же изредка по вечерам позволяли себе небольшой кутеж в ресторане “Хоста”, стоявшем в парке над пляжем. В ресторане вечером играл неплохой оркестр, и с его ударником мы часто загорали днем на пляже. Ударник был толстенький и болтливый молодой еврей с волосатой грудью, которого его друзья-лабухи звали Вася. Он также откликался на имя Моня, но постепенно удалось выяснить, что настоящее его имя Миша. Вася-Моня-Миша, которому было лет тридцать, чувствовал себя рядом с нами умудренным годами мэтром и учил нас устраиваться в жизни.
— Вот вы получили дипломы, — говорил он наставительно, — и стали теперь интеллигентными людьми. Возьмите диплом в рамочку, повесьте его на стену и займитесь настоящим делом, которое приносит деньги.
— А ты-то сам что делаешь зимой, когда здесь сезон кончается? — спрашивали мы.
— Я, ребята, работаю в одном секретном министерстве. Мой кабинет недалеко от кабинета замминистра.
Глазки его при этом загадочно щурились, и он, перепрыгивая через загорающие тела, быстро убегал барахтаться в волнах.
Уже перед нашим отъездом Вася-Моня-Миша раскололся: он был частник и его настоящим делом, приносящим деньги, было так называемое плиссе — гофре. Это ремесло, дожившее до наших дней, было тогда особенно востребовано, потому что нарядную одежду купить в магазинах было невозможно, а женщины любили хорошо одеваться во все времена. Вывески “Плиссе — гофре” часто попадались на глаза в Москве, и, видимо, работы всем хватало.
Кто бы мог подумать тогда, что Васю-Моню-Мишу с его взглядами на жизнь можно было бы назвать человеком будущего. Сегодня, спустя полвека, для большинства молодых людей главным стимулом при выборе характера деятельности, как мне кажется, являются деньги. Или, вернее, большие деньги.
Во времена нашей молодости социальный статус людей, имеющих деньги, которые они побаивались афишировать, был крайне низок. Поэтому житейские советы Васи-Мони-Миши были оставлены без внимания, и конкуренции с нашей стороны он мог не опасаться.
Свободное копирование
