У мамы в Батуми когда-то была хорошая знакомая, Елена Федоровна, с которой она работала на эпидемиологической станции в 1943 году, еще будучи студенткой. Позднее Елена Федоровна перебралась в Москву, и мама нашла ее где-то на Плющихе, поехала к ней, была очень любезно принята, и потом мы с мамой несколько раз навещали эту старушку (она была в возрасте бабушки, а не мамы).
Помню старый, дом, затемненную, заставленную уютную квартиру, длительные чаепития, большое количество разнообразного варенья. Помимо свежего варенья, у Елены Федоровны оставалось еще большое количество засахаренного, с прошлого и позапрошлого годов - сахар тогда был дешевый, а сад у них был свой. Елена Федоровна сетовала, что вот она старается, варит, а не съедают, и девать некуда. Я тут же предложила свою помощь:
-У нас в студенческом общежитии ничего совершенно не пропадает из еды и, если Вам не жалко...
Елена Федоровна нагрузила меня таким количеством банок, какое я смогла унести, и переживала, что не может дать больше. Конечно, всё варенье смели, можно сказать, в одночасье, я позвала на чай в нашу комнату, где своих было четверо, Люсю, Томку, Наташку Зуйкову и Светку Светозарову, и мы с удовольствием оторвались на часок от занятий. А одну маленькую банку засахаренного малинового варенья Любочка прибрала - пусть будет на случай простуды.
У Елены Федоровны была дочка Галя- врач, моложе мамы на несколько лет, и мама попросила устроить меня на консультацию к хорошему врачу, и та записала меня на прием в Боткинскую больницу к врачу проктологу.
И я пошла туда на осмотр.
Кого бог миловал и кому никогда не делали ректоманоскопию, эту болезненную и унизительную процедуру (много лет спустя Лешка, пройдя это обследование в связи с подозрением на дизентерию, скажет: меня заловили и изнасиловали), тому сильно повезло.
Пока проктолог записывала историю моей болезни, в кабинет вошел молодой симпатичный врач, уселся на стул и стал с ней что-то обсуждать, а я замерла от ужаса, что меня сейчас поставят в унизительную позу перед этим красивым парнем.
Из состояния ступора меня вывел его насмешливый голос.
-Спасибо, Анна Ивановна. Вы сейчас смотреть будете больную, так я пойду, а то девушка на меня такими глазищами смотрит.
Я покраснела, но не смогла скрыть вздоха облегчения.
Врач нашла, что я уже подлечена, особенной диеты придерживаться не надо, просто есть свежую, не жирную пищу, назначила лечение сроком на 4 недели.
К врачу я попала уже в конце апреля, так что как раз в сессию я пила эти противные ампулы с назначенным ею колибактерином.
Когда мы были в гостях у Гали и ее мужа, кажется, его звали Иннокентий, мама жаловалась на мои болячки, а потом похвасталась приобретением:
Вот, купила в аптеке ольховые шишки - говорят, помогает, буду варить и поить дочку.
Иннокентий посмотрел на маму, посмотрел на меня и говорит:
-Может ее хватит шишками-то кормить, может попробовать обыкновенную еду давать.
И мы все засмеялись этой светлой мысли.
Свободное копирование
