Общежитские девочки, провинциалки, мы мечтали пользоваться преимуществами жизни в большом городе, вести светскую жизнь и ездить по театрам, и я, как-то раз, осенью, возвращаясь от дяди Бори, зашла в билетную кассу Большого театра и купила билеты на ближайшую оперу -"Севильский цирюльник".
Билеты я приобрела, ни мало, ни много, в ложу бенуара, по 3 рубля, других не было.
Так что первый наш культурный поход с Люсей был необычайно удачен - нам нравилось всё - само здание театра, много раз виденное на открытках и при походах по магазинам в натуре, красные бархатные перила, бархатные кресла, красавица люстра, сверкающая хрусталем и позолотой, прекрасная слышимость, оркестр, музыка. Розину пела Галина Олейниченко, кто исполнял остальные партии, я не запомнила, хотя арию про клевету, мне казалось, я готова была слушать с утра до вечера.
Неоднократно потом я бывала в Большом на операх, в наше время, в середине шестидесятых билеты на оперу, в отличие от балета, достать было достаточно легко, но никогда больше мне не нравилось так, как в первый раз.
Было ли это результатом новизны впечатления, а может быть, Россини мне нравился больше, чем Верди (вероятно и то, и другое), но позднее, я всё-таки сильно уставала от музыки и пения и уходила иногда с головной болью.
Повезло нам тогда и с буфетом, и хотя Люся, более восприимчивая к музыке, чем я, считала кощунством бежать и лопать в антракте, тем не менее, мы купили в буфете бутерброды с лососиной и с удовольствием съели их.
Так прошел этот замечательный вечер, наш отдых, а назавтра мы опять сидели за столом в комнате общежития и пыхтели, решая задачки, и так изо дня в день, неделя за неделей. Решишь задачку и вычеркнешь номер из задания, еще решишь, еще вычеркнешь. Я и Люська вычеркивали жирными линиями крест-накрест, а Галка Сидоренко аккуратно тоненько перечеркивала решенный номер. В результате у нас сразу было видно, с какой задачей не справилась, а у Галки надо было приглядеться, чтобы увидеть, ага, и у нее среди решенных тоже есть пропуски. Особенно трудоемкими и противными были задачки на исследование и построение параметрических графиков. Можно было просидеть целый вечер и не справиться ни с одним графиком.
Люся поставила на нашу электроплиту в общей кухне переваривать забродившее варенье, а сама села делать задание по анализу. Увлеклась и, конечно, про варенье забыла. А тут я вернулась с занятий и вижу - полон коридор дыма. Я скорей к нам,
-Люся. Это не у нас горит?
Она вскочила и бегом, но было уже поздно, варенье превратилось в черный блестящий монолит, оторвать который от кастрюли не представлялось возможным.
Я много шутила по этому поводу. А Люся мрачно молчала. Рассказывала я этот эпизод так:
-Люся поставила на плиту варенье и отправилась строить графики.
Слушатели уже представляли, что за этим последует, и начинали тихо смеяться.
-Параметрические, - добавляла я после паузы, и смех переходил в гогот. Продолжения не требовалось.
Но это произошло позже, после ноябрьских праздников, когда я уже жила с Люсей и Ветой в одной комнате.
Когда я увидела Люсю в первый раз, мне она понравилось необыкновенно.
Небольшая, рыжеватая, курносенькая, Люся посмотрела на меня очень настороженно из-под нахмуренных бровок и вдруг улыбнулась, - улыбка у нее была необыкновенная: ясная, доверчивая детская улыбка, освещавшая всё ее лицо. Сразу было ясно, что ее настороженность и нахмуренность - защитная маска, и что она в некоторой растерянности среди этой непонятной жизни вне семьи.
В колхозе она очень прилепилась ко мне, и мы подружились, хотя поначалу наши взаимоотношения трудно было назвать дружбой - Люся просто продала себя мне в рабство, попала в какую-то психологическую зависимость от меня и раздражала этим. Вначале она меня обожала, а потом, разочаровавшись, стала как бы мстить за то, что я оказалась не такой замечательной, как ей представилось, когда она со мной познакомились. К тому же она недолюбливала Галю, с которой я много общалась. Галка, как мне казалось, уставала от ее ревности.
Правда, это были подспудные, психологические проблемы, на которые некогда было обращать внимание, и внешне мы, еще до колхоза, тесно дружили двумя комнатами.
Свободное копирование
