Мы ходим на школьные вечера танцев. На них пропускают уже с класса седьмого, но мне тогда еще не интересно было, а, начиная с 9 класса я редко пропускаю танцы в школе. Обычно вечер чему-то посвящен: Октябрьским праздникам, дню учителя, Новому году, Первому маю, или еще какому-нибудь празднику. После торжественной части начинается концерт, и потом танцы.
Танцую я плохо. Мама, а потом Зоя долго и упорно учили меня вальсу, потом танго.
- Расслабься, - говорила мне мама, - что ты как кол проглотила.
Я очень старалась, но от этого напрягалась еще больше. Пока я училась классическим танцам, в моду вошли буги-вуги, рок-н-рол, а затем твист. Свободные движения рок-н-рола я еще как-то усвоила, но одновременное движение ногами и руками в твисте не давалось мне совсем, хотя свободные танцы, не в обнимку с партнером, мне нравились больше, я не боялась наступить на партнера.
Как-то раз, Дато и Алик, посмеиваясь, внимательно наблюдали за движением моих ног в танце. Я, оказывается, сбивалась с такта.
- Ну, что с нее возьмешь, - сказал Дато Алику, когда после окончания музыки я подошла к ним,- она же во время танцев задачки решает.
- Синус-косинус, - одним словом подвел итог своих наблюдений Алик.
Я засмеялась, ну не плакать же мне было, и стала синус-косинусом.
Прозвищ у меня было много и далеко не все любезные.
В 7 классе я была старухой, так как довольно ретиво выполняла обязанности старосты. После меня старостой был Даник, но стариком он не был, а в последних классах - серьезная, практичная Стефа, которая нормально ладила с Демкиной.
В восьмом Тугу звал меня бабайкой, а потом я была синус-косинус.
Тугу же придумал мне и почетное прозвище - марсианка. Только у марсианок могут быть такие острые носы, у простых земных смертных - нет, так прозаически объяснялось мое романтическое прозвище.
Еще меня звали чахоточной за очень яркий румянец, я легко и сильно краснела, просто напасть какая-то, секунда, и я вся заливалась пунцовой краской. Чахоточной дразнил меня Велик, сын врача.
Но вернемся к вечерам в школе. На них приглашали оркестр из мореходки и, если они приходили, то это была большая радость - живая музыка. Без них танцевали под проигрыватель. Когда приходил оркестр, то получался настоящий вечер, - свои, в основном девчонки, пели популярные песни.
Помню, как на сцену выходит смуглая чернобровая, вся размашистая Джульетта Хоперия, девочка на класс моложе, и поет громким низким голосом, похожим на голос Эдиты Пьеха, но более сильным.
Я помню, она пела, "Дунай", "Бухенвальдский набат", и еще песню, слова такие:
"...На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы..."
Перед тем как спеть ее, она сказала мне:
- Я спою песню, она тебе понравится, я посвящаю ее тебе.
И хотя посвятить можно песню, которую сам написал, мы этого не понимали, ни Джульетта, ни я, и я с благодарностью слушала - "я верю, друзья, караваны ракет..."
Много на вечерах пела и Наташка Антипина. Девочки, которые понимали в пении, говорили, что Наташке не хватает голоса, и она на высоких нотах поет шепотом, иначе ей не вытянуть, но мне нравилось ее пение:
Голоса, может быть, не хватало, зато чувств было предостаточно.
На новогодней вечеринке Наташка пела из "Карнавальной ночи":
"...Помиритесь те, кто в ссоре" и смотрела на нас с Зойкой. Мы в тот момент поссорились с ней и не разговаривали.
Еще из Наташкиного репертуара я помню... "а провожают пароходы"...и "из какой ты сказки".
Свободное копирование
