Записки Шлиссельбуржца - 31

VIII.

Я уже говорил ранее, как сильно было на первых порах стремление к свежему воздуху и желание удлинить прогулку как можно долее.

И потому, когда все стали гулять по две смены (8--12 ч.), т. е. все время до обеда, этого казалось еще мало. Не раз уже поднимался вопрос, как бы устроить прогулку не только до, но и после обеда. Я помню только, как я получил от полковника решительным отказ на такую просьбу. Он заверял, что никак не может сделать этого, потому что ему предписаны из департамента прямо определенные часы для прогулок.

Со временем, однако, с этим предписанием было поступлено так же, как поступают на Руси со всяким предписанием: предают его забвению. И в этом деле большую услугу оказали нам наши парники. Всю весну нужно было их закрывать матами на ночь, что делалось, смотря по температуре, между 3 и 6 часами вечера. Очевидно, специально для этого нужно было выпускать на двор. Так как парники встретили благосклонное отношение и даже поощрение свыше, то для этого не делалось никаких препятствий. Процедура эта продолжалась сначала минут по 10, и выходили на двор сначала только хозяева парников. Затем минуты эти, столь приятные после душной камеры, стали растягивать. Начали выходить, якобы к парнику, и те, кому просто только хотелось освежиться. Наконец, глядя на многих, стали выходить все, и кончили тем, что узаконили и ввели в норму послеобеденную прогулку.

Таким образом, летом мы получили возможность проводить на дворе почти весь день от 8 до 61/2 часов, с перерывами по одному часу на обед и чай. А одно лето, по доброте Гудзя, нас выпускали даже после ужина с 71/2 часов на 1 час или 1/2 часа, смотря по времени захода солнца.

Но такова натура человека: его больше соблазняет недозволенное.

Получивши желаемое, мы, за немногими исключениями, не пользовались тем, чтобы проводить целые дни на дворе. Увлечение ремеслами никак нельзя было совместить с прелестями свежего воздуха и пр. Кто работал в мастерской, тот неизбежно должен был лишать себя удовольствий прогулки. А потому, освежившись на дворе столько времени, сколько ему требовалось, он уходил работать.

Но возможность выйти из камеры на двор в любое время и снова вздохнуть свежим воздухом была уже великим благом, которое тем необходимее было для работающего, что после иной шлифовки в тесной каморке ему пришлось бы там совсем задыхаться. Я, как работающий в очках, постоянно имел случай убеждаться, по осадку пыли на их стеклах, до какой, так сказать, насыщенности доходила атмосфера в таких невозможных условиях, в каких мы работали. И сколько мы ни добивались устроить приспособленные для работ помещения, так и уехали не добившись.

Конечно, и сами мы делали попытки устроиться с верстаком на дворе, но за разными неудобствами это не удалось, и только кузница, как ей и полагается, помещалась на дворе и дышала воздухом вовсю.

Нередко располагались на дворе с какими-нибудь деталями работ, которые не требовали больших станков, особенно с переплетными, каковы: разборка и сшивка книг, обрезка их и пр. Для этого выносились туда целые партии книг и оставлялись под каким-нибудь утлым прикрытием. Но налетевший в наше отсутствие шквал или неожиданная тучка подчас вносили много переполоху в эти книжные залежи на дворе. А весной ими не брезговали и галки, таскавшие бумагу на устройство своих гнезд. Ветер раскроет книгу, а галка, привлеченная шелестом листьев, вырвет их столько, сколько ей понадобится.