В один из воскресных дней была устроена культурно-историческая экскурсия по городу. Смешливые студентки и Миша-Майкл поехали с нами.
Первая остановка — у церкви. Небольшая деревянная церквушка, сруб с традиционной луковкой, картинно стояла на холме у края города. Перед ней, в березовой рощице, сидело несколько старух, повязанных серыми и черными платками (эти платки в Америке называются «бабушка», с ударением на втором слоге). Завидев полный автобус хорошо одетых туристов, они кинулись на паперть: «Подайте Христа ради».
В Америке тоже есть нищие-попрошайки, в основном в больших городах. Но это почти всегда молодые мужчины, большей частью наркоманы и алкоголики. Они не стоят у церквей, а снуют в толпе и в вагонах метро. Их нет в маленьких городках и поселках, они — порождение культуры крупных городов, ее отбросы. И просят они вовсе не от голода. Но те жалкие русские старухи просили от явной нищеты, и американцы стали раздавать им доллары.
Майкл мрачно комментировал:
— Напрасно дают — старухам все равно ничего не достанется, все их мужики отнимут, мужья или сыновья. И тут же пропьют.
В полутемном храме висело несколько темных икон, возле них горели чахлые свечи. Очевидно, место это было не очень популярное в Кургане — ставили свечки и крестились всего несколько женщин. Войдя, наши девушки-студентки тоже стали креститься и шевелить губами, произнося молитвы. Майкл опять прокомментировал:
— Вот до чего коммунисты народ довели — нашим девчонкам надеяться больше не на кого, кроме как на Бога.
Американцы выходили из храма притихшие. На них подействовала его бедность.
— Как называется эта церковь? — спрашивали они.
Студентки не знали. Я тоже понятия не имел и пошутил:
— Святого Гавриила, в честь Илизарова.
Американцы поверили:
— Неужели он так популярен, что его именем назвали церковь?!
Девчонки расхохотались, и даже Майкл усмехнулся.
— А синагога здесь есть? — спрашивали евреи из нашей группы.
Синагоги в городе не было.
— Как же так? Это дискриминация! Где же евреям молиться?
— Да они не молятся. Советская власть за долгие годы отучила их молиться. Немногие живущие в Сибири евреи — ассимилированные. Профессор Илизаров, его старая мать Голда, его сестры, которые здесь живут, — евреи. Но они не молятся.
— Как, профессор Илизаров еврей?! Владимир, ты правду говоришь, что Илизаров еврей?
— Конечно, правду.
— Как же он добился такого высокого положения в России?
— Талантом и упорством. Но ему нелегко это далось.
Они еще долго обсуждали это поразившее их сообщение и расспрашивали меня о положении евреев в России. Американцы привыкли считать, что, раз в Советском Союзе был антисемитизм, значит, евреев преследовали чуть ли не так же, как в гитлеровской Германии. Я объяснял им, что в сталинские времена некоторых евреев действительно арестовывали и казнили. Но это была компания против всей интеллигенции. Евреев ущемляли в правах и позже, пробиваться им было тяжело. А все-таки они пробивались, и среди советских докторов было много евреев.
— В Америке до 30-х годов тоже был большой антисемитизм, евреев старались не принимать в университеты и на работу. А те евреи, которые учились и работали, испытывали на себе дискриминацию. Но все равно синагоги не закрывались, и евреи свободно ходили в них молиться. Не как у вас в России…
Из церкви нас повезли в музей декабристов. Курган был одним из городов, куда после каторги ссылали на жительство участников восстания 1825 года. Здесь жили друг Пушкина поэт Кюхельбекер, князь Трубецкой. В городе сохранились два больших бревенчатых сруба. И выглядели они лучше, чем многие современные дома. Правда, их поддерживали, потому что в них теперь был музей.
Для нашей группы в музее был дан концерт силами местных артистов-любителей: звучали мелодичные русские романсы и фортепьянные сочинения Глинки, Чайковского, Рахманинова.
Мы закончили день веселым пикником за городом, с шашлыками, которые умело зажарил Майкл, и, конечно, с большим количеством водки.
Свободное копирование
