Я почти никого из группы не знал и чувствовал себя несколько неуверенно: мне надо их организовывать, а народ солидный, указывать неудобно. Приехав в аэропорт Джона Кеннеди, я встал у входа, подняв транспарант с крупными буквами «ILIZAROV».
— Это вы доктор Владимир? — подходили ко мне хирурги.
Большинство членов группы тоже были не знакомы друг с другом. Наконец, собрались все: двадцать два мужчины и одна женщина — Лорейн, из Лос-Анджелеса. Это было обычное соотношение докторов мужчин и женщин в американской хирургии.
Мы знакомились друг с другом все двенадцать часов полета в Москву. Я взял с собой американское издание своей книги «Русский доктор» и дал читать всем, кто интересовался. Вообще американские доктора читать книги не любят, у них на это нет времени и привычки. Но Лорейн сразу углубилась в чтение. По крайней мере она хоть что-то узнает о русской медицине и обо мне.
На один день мы остановились в Москве, в гостинице «Космос». Многие хотели увидеть Красную площадь и Кремль. Я предложил:
— Можем поехать на метро, всего несколько остановок; я покажу вам Красную площадь, Кремль и центральные улицы. Только уговор — не разбегаться!..
Мы вышли на Красную площадь и остановились перед мавзолеем Ленина. Длинная очередь медленно и понуро вползала под мрачные своды мавзолея, как будто он их заглатывал. Американцы смотрели с удивлением, расширив глаза, на них это произвело впечатление:
— Их заставили или они сами пришли?
— Неужели они все так любят мертвого Ленина?
— Ты тоже стоял в такой очереди?
— А живого Ленина ты видел?
Я рассмеялся. И когда водил их по территории Кремля и мы заходили в соборы с гробницами царей, все ждал вопроса: не помню ли я кого из русских царей? Но об этом они меня не спросили.
С настороженностью они рассматривали здание КГБ на Лубянке (тогда еще на площади Дзержинского). Про КГБ все они слышали.
— Это здесь мучили и убивали евреев? — вопрос был поставлен так, потому что у нас в группе было много евреев.
— И люди не боятся проходить мимо? А вдруг их схватят!
— А теперь, при Горбачеве, там тоже мучают политических заключенных?
— Как это Горбачев допускает, что этот дом все еще стоит? Почему он его не снес?..
Я не удивлялся наивности вопросов: только те, кто не жил в Америке, не знают, какой у американцев наивный подход к политике.
Я отвечал, объяснял, разбавлял рассказы старыми политическими анекдотами, чтобы немного разрядить мрачность впечатлений. Я говорил и говорил, пока во рту не пересохло. На улице Горького мы зашли в большой магазин — купить пару бутылок минеральной воды. Полки магазина были почти пусты. Полгода назад я заходил сюда, и на них еще хоть что-то лежало. Пустые полки произвели на моих спутников чуть ли не большее впечатление, чем очередь в мавзолей.
— Что, все продукты раскупили до вечера?
— Где же покупают люди, идущие с работы?
— Может быть, идет забастовка водителей грузовиков?
— Почему в рыбном отделе только консервы?
— Владимир, как же люди могут так жить?
Действительно — как? Ну что можно было ответить… Я отвечал, объяснял, пытался растолковать — не понимали.
Свободное копирование
