В назначенный час мы с Френкелем встретились в вестибюле госпиталя. Он сразу заговорил со мной как со старым знакомым. Когда мимо нас в аудиторию проходили врачи, он быстро представлял меня им:
— Это Владимир.
Они с удивлением косились на меня, пожимая руку. В госпитале не было ни одного русского, и поскольку сегодняшнюю лекцию читал профессор из России, то неизвестный Владимир мог быть одним из его команды. А я присматривался к ним: насколько же все они были не похожи на докторов-иммигрантов, с которыми я работал в Бруклине! Здесь все были белые, подтянутые, хорошо одетые, самоуверенные, настоящие американцы. Да и вся обстановка тут была совсем другая. Неужели мне выпадет счастье работать в таком госпитале?..
Пока мы ждали Илизарова, я рассказывал Френкелю о том, как ему ставили палки в колеса, и что больные называли «кудесником из Кургана», «magician from Kurgan». Это рассмешило Френкеля, он повторял по-русски слово «cood'yes'nick». А я все поглядывал на входную дверь…
Но вот, наконец, он вошел. Постарел, конечно, даже как будто усох немного. Понятно: возраст — под семьдесят. На пиджаке значок народного депутата. Шагнув навстречу, я помедлил мгновение, угадывая его реакцию. Старый друг смотрел на меня с улыбкой. Мы крепко обнялись и расцеловались по русскому обычаю, троекратно в щеки. Никогда не любил я эти лобзания, но рад был Илизарову чертовски! Похлопывая меня по спине, он сказал, подзадоривая:
— Ну что, поспешил ты уехать из России, а? Поспешил, брат! А у нас удивительные перемены к лучшему, удивительные. Вот как!..
Он имел в виду Горбачева, политику «перестройки и гласности», от которой тогда ждали многого. Но мне совсем не хотелось прямо в дверях начинать обсуждать политику, я просто сказал:
— Мне, Гавриил, в Америке хорошо.
Если б он знал, как мне стало хорошо именно сегодня! Но он мог еще помочь…
Подошел стоявший в стороне Френкель. Я уловил, что теплота нашей встречи произвела на него впечатление. И мне сразу пришлось включиться — переводить им. Чуть ли не с первой фразы импульсивный Френкель сказал:
— Я хочу, чтобы Владимир помогал мне внедрять ваш метод в Америке.
Илизаров посмотрел на меня, на Френкеля, опять на меня, и все понял.
— Что ж, доброе дело, доброе дело… Владимир хороший специалист, знает мой метод. Мы работали вместе и стали друзьями. Я его высоко ценю и могу с чистой совестью рекомендовать вам в помощники.
Мне понадобилась пауза, чтобы осознать услышанное. Френкель смотрел выжидающе:
— Что он сказал?
Я переводил, а Илизаров утвердительно кивал головой, как будто понимал английский.
— О'кей! — сказал Френкель, подхватил нас обоих под руки и повел в аудиторию.
