Почему я не стал генералом! - 64

Но, вот я сейчас вспомнил, что я тебе так и не описал о наших любовных страданиях.

Как же протекали наши любовные дела, да очень просто. Если тебе понравилась какая то девочка, то ты ей пишешь записку, а ответ может быть разный или тебя обзовут дураком, или начнется переписка.

Конечно в этих записках не было и намека на какую то там взрослую любовь.

Ты просто как рыцарь предлагал ей свою дружбу и конечно она понимала, что это не та простая школьная дружба, это было что- то другое, а что ни мы, ни они девочки, сами толком в этих делах не разбирались.

Мы, например если такое согласие получено, то провожали девочек домой из школы.

Оберегали их чтобы кто - либо на них из мальчишек не напал, не обидел, а когда шли с ними, то и говорить не знали о чем, так что больше с их стороны была разговорная инициатива.

Болтали о разных пустяках, да и все. Но эти провожания были большой редкостью, так как мы ребята обычно стеснялись друг, друга и скрывали кто тебе нравится, а вот девочки те наоборот все знали о том, что получила записку от того-то, да и содержание в ней сразу всем становилось известным.

Итак, я написал Янке записку получил сперва уклончивый ответ, через тебя, ты то был моим почтальоном и посредником, так и началась между нами переписка о том, о сем, различными намеками с моей стороны в отношении дружбы.

Вот однажды было намечено свидание, она пришла с одной из подружек, жившей в нашей стороне.

Мы с тобой подошли к ним, немного поговорили вчетвером и разделились, ты то, собственно говоря, с той ее подружкой просто так пошел, чтобы нас оставить вдвоем.

Идем, перекидываемся ничего незначащими словами, на улице уже стемнело было часов 8-9 вечера.

Пошли вначале по Симаковой улице в сторону драм театра, я как взрослый закуриваю папиросу иду, дымлю и рассуждаю.

Вижу на встречу идет, какой - то мужчина, ну и пусть идет, я нуль внимания, папироска в зубах, а так, как тротуары то были узкие, ты помнишь.

Тобольские деревенские тротуары, если идут двое, то третьему взрослому, нужно в грязь с тротуара сойти, иначе не разойтись.

И вот когда уже встречный мужчина подошел к нам на 3 - 4 шага, я увидел, что то идет мой папа! А у меня папироска в зубах дымящая, да еще девочка рядом, вот это, да!

Но он свернул одной ногой в грязь с тротуара, внимательно посмотрел на девочку, перевел взгляд на меня, ничего не сказав, пропустил нас мимо себя…

Я, через не которое время слегка оглянулся, а он стоял на тротуаре и глядел в нашу сторону. Иду с Янкой, а сам думаю: «Ну, сегодня мне будет баня!»

К театру на улице Ленина мы не пошли, так как там много ходят людей, а нам еще стыдно было ходить при людях вдвоем.

Мы перешли только на другую сторону улицы и пошли обратно по нашей улице до моста через речку Курдюмку.

Там на мосту, она сказала:

 - Ты дальше не ходи, а то увидят нас кто- либо из наших.

Она жила от моста очень близко. Я ей сказал до свидание, она мне протянула руку на прощания, я осторожно взял ее ладонь в свою и даже побоялся пожать, как это делается всегда.

Она вдруг засмеялась и спросила:

 - А ты, что руку пожать не умеешь?

Я сказал:

- Умею, - и пожав ей руку спросил : Так?

Она тихонько хихикнула, и побежала в сторону дома. А я стоял как пень! И смотрел в ее сторону, что ж ведь это мое первое свидание с девочкой, и опыта у меня не было, ни какого!

Пришел я домой, часов в 10-11 открыла дверь мне мама, сказала:

 -Тихо, папа лег отдыхать, а ты оказывается уже с девочками начал погуливать?

 Я сказал:

 - Да, нет просто проводил нашу ученицу, домой, а то опасно, кто - либо нападет на нее.

Но мама, а я видел по ее хитрющим глазам, мне конечно не поверила.

Второе наше свидание с Яной произошло уже летом (первое было весной) в день выпуска седьмого класса.

В записках, которыми мы все время переписывались, она просила встретить ее после вечера в школе и проводить домой.

Девочка она была видная, смазливая и к ней часто приставали другие ребята (предлагали ей дружбу).

А так как она не хотела с ними иметь дело (дружбу), то ее могли и побить, эти же кавалеры, предлагавшие дружбу.

Я на школьные вечера не ходил и на этот вечер не пошел, да что мне там было делать, я ведь получил не свидетельство об окончании седьмого класса, а только справку, что прослушал курс семилетки.

Пришел я к школе к концу торжественного выпуска, стою не далеко от входных дверей, вижу около входа также болтаются городские ребята, которые в основном меня знали, и задираться со мной не осмеливались.

А вот, выходить и она….к ней сразу направились двое ребят, но я был ближе к дверям, сразу подошел к ней, взял ее за руку, и они, отпрянули, знали со мной вдвоем и даже втроем опасно (может финкой ударить, может выстрелить).

Идем, я стал спрашивать, как прошел вечер и другую словесную чепуху, так и дошли до ее улицы.

Остановились не далеко от ее дома, присели на лавочку и сидим молчком. Прервав, затянувшее молчание она говорит:

 - Я завтра еду в деревню к бабушке, меня мама отправляет.

 - А надолго? - спросил я, - и когда приедешь обратно?

- Осенью.

- Так! Понятно». А сам думаю, надо все ж решиться и поцеловать ее что - ли? Так все делают, а ну Серьга набирайся храбрости и нахальства, а то сидишь как мямля, растаял перед девчонкой.

Я приближаю свое лицо к ней, хочу поцеловать хоть в щечку, а она, заметив это, резко отвернула голову, и я чмокнул губами, где то около уха, да и сам испугался.

Что -то сейчас будет? Она промолчала, а потом сказала:

 - Мне надо домой, уже поздно, - встала и ушла.

Так произошло наше второе и последнее свидания с «поцелуем».

Возвратилась из деревни она раньше, в июле, так как ей нужно было сдавать экзамены в медицинский техникум о чем я уже поминал, но меня она избегала, причина осталась неизвестной.

Пришлось мне ее еще раз провожать, это после того случая, когда я был у них на вечере, а точнее после этого.

Я спрашивал почему она избегает меня, но она отвечала уклончиво, ссылаясь на занятость в учебе.

А я ! Почти два года, все еще любил ее, не смотря на то, что уже частенько погуливал с другими девчонками, но тех чувств, которые были у меня к Яне, к этим девочкам не было.

Но я уже не был мямлей и не таял в присутствии девочек. На определенном периоде своего возраста им нравилась: храбрость, настойчивость и я бы даже сказал некоторая грубость в наших поступках, а мы стояли, мямлили, краснели и не знали о чем говорить один на один.

Я уже потом это понял, что надо было действовать, вернее, ухаживать за ними так: «Схватил, прижал - чтобы косточки хрустнули и победил»!

Это конечно грубо, но проявление чрезмерной нежности, было только отталкивающим.

Ведь в душе то они еще были те же босоногие, бойкие девчонки хоть и выросли, а поэтому ласки, нежность, они еще не очень уважали, это к ним придет потом со временем, да и «смелость - города берет!»

 Прекращаю писать о любовных делах, о них помену по ходу своей дальнейшей жизни.