Осенью 1942 года часть наших писателей пригласили в Москву для литвыступлений.
В Москве я зашёл к т. Коротченко[1], который сидел за столом с намагниченными гневом и бессонницей стальными глазами.
Я спросил его:
— Какой у меня способ мышления?..
И вздрогнуло от радости моё сердце, когда я услышал:
— Большевистский.
Я сказал:
— Я хочу работать в Москве, тут ближе к фронту.
Демьян Сергеевич согласился.
Тогда я попросил разрешения его поцеловать.
И он вышел из-за стола, и я поцеловал его, как брата, как отца…
Так я был наэлектризован бурей, что гремела и в сердце, и вокруг…
Я работал и в украинском радиокомитете как поэт, и в Украинском партизанском штабе у т. Строкача[2], куда меня послал т. Корниец[3]. Для партизан я писал стихи и даже получил письмо от т. Ковпака, в котором он писал о том, что работает на черепах фашистов: «Это ещё цветочки, а ягодки будут впереди!..»
Свободное копирование
