Резиденция Правительства
По предложению членов Думы на повестку был поставлен ещё один вопрос — о перенесении резиденции Правительства в Томск. Но не успел разнестись об этом слух, как из Омска прилетела телеграмма Серебренникова, что вся влиятельная общественность Омска протестует и грозит организовать своё правительство, если Совет министров переедет в Томск, отдавшись в пленение Думы. Если бы Правительство промолчало в Думе при обсуждении вопроса о его переезде, это было бы странно; если бы оно возражало, то мог бы получиться конфликт, неудобный с точки зрения престижа Думы; если бы оно согласилось на переезд, то противодействие Омска настолько бы усилилось, что осуществить переезд едва ли удалось бы, и это было бы невыгодно уже для престижа власти.
По поручению Правительства я заявил о желательности снятия вопроса с повестки. По этому поводу состоялось закрытое заседание совета старейшин, в котором Гришин-Алмазов с военной точки зрения, а я с политической объясняли неосуществимость в данный момент переезда.
Между тем Вологодский, Патушинский и Шатилов определённо тяготели к Томску и, в сущности, уже предрешили перенос резиденции, но решили окончательно оформить это в Омске. Шатилов, опасаясь, что в Омске разубедят переезжать, как потом, действительно, случилось, хотел во что бы то ни стало спровоцировать Думу на принятие резолюции о переезде. Поэтому, не отдавая себе отчёта в неудобстве разноголосицы представителей Правительства в «парламентской» комиссии, он явился туда и стал возражать мне. На меня же напал и Гольдберг, который в моих объяснениях усмотрел признаки «неуважения» к Думе. Внезапно в комиссию явился Крутовский, которого почему-то Вологодский попросил присутствовать, несмотря на то что раньше это было поручено мне, и в результате Правительство запело в четыре голоса, причём в конце концов разобиделся больше всех Крутовский, и настолько серьёзно, что даже ушёл, а через час выехал из Томска к пенатам, в Красноярск.
Такова была обстановка томского парламента, института для «начинающих» политических деятелей.
Вопрос о резиденции всё же был снят. По-видимому, малейшей настойчивости Правительства было бы достаточно, чтобы сделать Думу совершенно ручной. Слабохарактерность Вологодского, капризность и недомыслие Шатилова и привычка рисоваться «адвоката» Патушинского создали такой типичный «квартет» в самом Правительстве, что после поездки в Томск уже нельзя было откладывать реформы самого Правительства. Безгласные сотрудники «венценосных» избранников Думы, не имевшие возможности ни говорить, ни действовать в Томске и занимавшие ложное положение министров «без языка», решили добиться прав.
Свободное копирование
