Гроза с Востока
В самый разгар сессии Областной Думы в Томске получена была телеграмма из Пекина. Старый журналист, областник Курский, уведомлял редактора «Сибирской жизни» Адрианова, что генерал Хорват объявил себя «Временным Правителем» и образовал правительство под именем «Делового Кабинета». В той же телеграмме сообщалось, что председателем кабинета состоит Востротин, что в состав кабинета входит и сам автор телеграммы Курский и предполагается пригласить после освобождения Сибири Вологодского, Крутовского и других общественных деятелей.
Телеграмма быстро стала общим достоянием, хотя о ней и не предполагалось осведомлять общество во избежание излишней смуты в умах. В кругах Областной Думы начался переполох.
«Временный правитель», «самодержец», «диктатор» — эти слова производили магическое действие, выводя из спокойного состояния, казалось, самых уравновешенных социалистов. Забили тревогу и некоторые члены правительства. Патушинский почуял опасность новой политической комбинации — его имя не упоминалось в числе тех лиц, которые будут призваны к власти, — и он окончательно решил ориентироваться на Областную Думу.
Гвоздь сессии
Было много моментов в деятельности Сибирского Правительства, которые могли вызвать ожесточённые нападения на власть в Областной Думе. В составе правительства сидел «человек» из партии — Шатилов, по поведению которого легко было узнать, на что именно будут нападать. «Человек» не умел скрывать своих переживаний, когда директивы партии нарушались; он мучился, вздыхал, стонал, качал головой и… не подписывал постановлений. Упразднение советских организаций, закрытие земельных комитетов, восстановление частного землевладения в Сибири, изъятие милиции из рук самоуправлений и передача их управляющим губерниями — всё это вызывало яростные нападки эсеров, все эти акты, под которыми подписи Шатилова нет. Он «чист перед историей».
В другое время члены Думы не преминули бы высказаться с высокой трибуны по поводу столь великих прегрешений Правительства, но сейчас партийные «генералы», оценив обстановку, решили, что всё это мелочи по сравнению с главным вопросом: «чья» будет всероссийская власть. Захватить её в свои руки означало бы полную победу. Тогда все «вредные влияния» на Сибирское Правительство могли бы быть устранены, Дума укрепилась бы, и грехи Омска были бы искуплены догматически-правоверной политикой.
Постановка вопроса была совершенно правильна, и, начиная со второго заседания Думы, основным мотивом всех речей и ответов на декларацию становится вопрос о всероссийской власти и о коварных замыслах авантюристов.
— Этого не будет! — истерически кричит «товарищ» Колосов, стуча кулаком по пюпитру и обращая взоры на Гришина-Алмазова. — Не будет того, чтобы случайный претендент захватил власть!
— Никакая власть, кроме Сибирского Учредительного Собрания, противопоставляться Областной Думе не может, — гласит декларация социалистов-революционеров.
— Учредительное Собрание — исходный пункт возрождения России. Старое Учредительное Собрание должно существовать, — вот лозунги, выброшенные большинством Думы.
По вопросу об организации всероссийской власти единомыслия в Думе достигнуто не было. Преобладавшее большинство не пожелало внести в свою формулу даже частичные поправки для согласования с формулой меньшинства. Разногласие заключалось в том, что большинство стояло: 1) за признание Всероссийского Учредительного Собрания полномочным создать верховную власть; 2) за организацию лишь временной всероссийской власти, вплоть до воссоздания Учредительного Собрания прежнего созыва; 3) за предоставление права решающего голоса на совещании по организации власти не только представителям областных правительств, но и всем наличным членам Учредительного Собрания, всем представителям политических партий и национальностей.
Меньшинство же стояло: 1) за созыв нового Учредительного Собрания, а не за воссоздание старого; 2) за организацию безответственной и полномочной власти; 3) за организацию совещания для избрания всероссийской власти исключительно из представителей областных правительств, для которых мнения партий должны быть только материалом.
С моей точки зрения, в предложении большинства ясно сказывалось нежелание выпускать власть из рук партийной эсеровской группы, какой представлялась единственно сохранившаяся центральная часть того уродливого Учредительного Собрания, которое собрано было при большевиках и, конечно, не могло и не должно было воссоздаваться.
Представители партии эсеров лицемерно заявляли, что никакого принуждения меньшинства большинством не может быть допущено в вопросе о всероссийской власти, должно быть полное соглашение , и они же в Областной Думе создали иллюзию народного мнения о власти, не придав никакого значения мнению кооператоров, областников, представителей высших учебных заведений и казачества и игнорируя отсутствие в Думе цензовых элементов. Чье же мнение выражали резолюции этой Думы?
Сибирское Правительство не выступало в Думе по этому важному политическому вопросу. Но было и без того ясно, что мнение большинства не могло быть мнением Сибирского Правительства, и впоследствии на Уфимском Совещании это выявилось вполне определённо.
Вопрос о делегации в Челябинск
В связи с резолюцией по вопросу об организации всероссийской власти Дума избрала делегацию для приветствия совещания и зачтения резолюции . Последнее опять противоречило соглашению, но Правительство и этот шаг Думы оставило без ответа, обнаружив и ненаходчивость, и слабость воли и поощрив, таким образом, Думу на более смелые политические выступления.
Свободное копирование
