11 ноября.
Сегодня обедал у нас Юло Вооглайд. Да, да дорогой наш эстонский друг, который приехал на сутки в Москву, чтобы предстать перед ВВК (Высшая контрольная комиссия или Верховная каннибальская контора?) Одним словом, он приехал в ЦК КПСС, и здесь в течение 10 минут снова было подтверждено, что он недостоин высокого звания члена ПАРТИИ. Ему чуть подправили формулировку и окончательно выгнали. Бог бы с ним, с этим торжественным событием, но что сделалось с Юло? Когда мы обнялись возле нашего метро и я взглянул на него после двух месяцев разлуки, передо мной предстал другой человек. Не сразу даже понял я, что с ним произошло. Борода? Он сбрил бороду (Этого потребовали врачи, когда удаляли ему в больнице гланды). Но не это главное: я увидел одутловатое лицо мужчины средних лет с растерянными, потерянными газами. Ни лукавства, ни твердости, ни веселья во взгляде. Исчез наш славный викинг Юло Вооглайд. Передо мной стоял провинциальный, унылого вида человек с потухшим взором. Что с Вами, Юло? Он тяжело болел. Сначала ужасное воспаление в миндалинах, интоксикация, сердечная слабость. Но и этого мало: какой-то сдвиг в психике — резко ослабела память. «Я не способен сейчас к творческой работе», — говорит он. Уж не обработали ли его врачи теми самыми психотропными лекарствами, которыми обрабатывают и разрушают Плюща в Днепропетровске? Или он сам вот так, враз сломался, лишившись любимого дела, коллектива, лаборатории? Его больше всего беспокоит теперь, что станет с детьми. Старшая девочка в 11 классе, младшая в 10-м. Чем их кормить? Ему предлагают жалкую должность инженера по НОТ на заводе. На такие должности у нас назначают самых бездарных, самых неумных инженеров. Зарплата — 130. Прокормить четырех детей невозможно. Он собрал своих старших и серьезно поговорил с ними. Сказал о преследованиях, о своей невиновности, о предстоящих трудностях в их жизни. Была долгая беседа. Дети выспрашивали все подробности у отца и пообещали держаться. Думаю, что Юло вырастил хороших хотя бы в этом отношении детей, и тыл у него обеспечен. Но действительно, чем кормить семью выгнанному с работы преподавателю университета? Юло еще не решил, что ему делать. Лучше всего было бы стать рабочим, но он еще не потерял надежды, что сможет как-то собирать правдивую (научно-правдивую) информацию о своем народе, о республике. Это то, что ему больше всего хочется делать. Но как это возможно? Кто ему позволит теперь хоть что-то узнавать? Сотрудников разогнанной лаборатории травят и поодиночке разгоняют. Правда, в Тарту кроме кучки чиновников (райком, горком, ректорат ТГУ) люди к Юло относятся с любовью. Сам того не желая (его слова) он стал как бы героем. Его изгнание из университета, как он говорит, многим откроет глаза на общую царящую несправедливость. Но сам Юло еще не решил свою судьбу. Я обещал ему, что все-таки напишу историю его разгромленной лаборатории, лаборатории закрытой оттого, что ученый СЛИШКОМ МНОГО ЗНАЛ.
Свободное копирование
