11 мая.
Командировка от журнала «Огонек». После трех очень приятных дней в Киеве с Лилей прилетел в Краснодар. В Москве и Киеве прохлада, тут сразу — 31 градус жары. Опять, как и прошлые годы, взялся писать о Михаиле Ивановиче Хаджинове. Прошлогодние его «проказы» я не забыл. Но он искренне покаялся перед собой и передо мной 26 декабря, и при встрече в Краснодаре мы эту материю старались не затрагивать. Во всем остальном Михаил Иванович мне очень мил. Да и ученый серьезный, этого у него не отнимешь. После обеда в ресторане долго гуляли с ним по бульвару и со всей откровенностью, как старые друзья (а мы ведь и впрямь друзья с 15-летним стажем), толковали абсолютно обо всем. Он рассказал между прочим о том, о чем до сих пор сообщил только своим ближним родственникам — ему звонили из Академии наук СССР, предлагали баллотироваться на место покойных Лукьяненко и Пустовойта. Со свойственной Михаилу Ивановичу скромностью и вместе с тем с обычным своим темпераментом, он стал мне доказывать, что академик-селекционер — абсурд. Селекция все еще не наука, а скорее ремесло и искусство. А то, что выбрали в свое время Лукьяненко и Пустовойта, так это просто была придурь всесильного Хрущева. Потом Хаджинов подумал и добавил уже с грустью, что ему кажется, что его выдвигают всю жизнь на высокие посты не потому, что знают цену ему как ученому, а ради того, чтобы не пропустить на эти посты сволочей. «А мне-то каково?» — восклицает он и резко жестикулирует своими маленькими ручками. Да, он знает, конечно, что он — крупный генетик, но вместе с тем мы знаем, что Хаджинов — ученый нравственный, ведь он не оставил науку свою даже тогда, когда все от нее открестились.
Я утешил Михаил Ивановича, сказав ему, что его роль в генетике известна, и баллотироваться ему следует именно как генетику. Он в АН и науку представляет, и молодым поможет, противодействуя старой швали — Лысенко и Цицину.
Свободное копирование
