Решили определить меня третьим помощником капитана парохода «Курск», стоявшего в то время в Архангельске. На судне меня приняли хорошо, в кают-компании в основном были дальневосточники, включая капитана Василия Георгиевича Скибина, который знал меня раньше.
«Курск» совершал рейсы в порты Англии, его плавание проходило в опасных зонах. К этому времени уже было принято решение вооружить русские торговые суда.
08 Пароход «Курск»
Нет необходимости рассказывать о каждом рейсе «Курска». Их было много. Во время войны плавание было очень опасным. Все суда, как правило, ночью ходили без отличительных огней с полным затемнением, не подавая никаких звуковых сигналов. Это приводило иногда к столкновениям и гибели судов. Кроме того, перевозка взрывчатых средств и артиллерийских снарядов также могла привести к катастрофе.
Наш последний рейс из Лондона в Архангельск едва не закончился гибелью «Курска». Мы вышли из Лондона в середине октября 1916 года. Носовые трюмы были загружены солдатской обувью, каучуком, грузовыми автомашинами, кормовые — артиллерийскими снарядами разных калибров. В Лондоне мы приняли на борт экипаж погибшего около Абердина русского парохода «Киев». Крайне нервозное состояние, в котором находился экипаж «Киева», подействовало и на нас.
Утром 2 ноября, в двенадцати милях к северо-западу от маяка Святой Нос, «Курск» наткнулся на одну из якорных мин, выставленных немцами в этом районе.
Взрыв произошел на вахте старшего помощника Абельтина. От взрыва я проснулся, быстро оделся и выскочил на палубу. Все спасательные шлюпки уже готовили к спуску, за исключением второго бота.
Я побежал к нему. Там собрались люди по расписанию тревог, но они не могли ничего сделать, так как матрос второго класса Бобров, молодой парень, недавно начавший плавать, стоял с топором в руках и угрожал каждому, кто приближался к боту. Глядя на всех обезумевшими глазами, он намеревался рубить тали. Нам не без риска удалось его обезоружить и спустить на воду бот.
Когда все были в шлюпках, я поднялся к капитану на мостик. В это время на судне оставался только он и повар из моего бота. Получив приказание капитана оставить судно, я вместе с ним спустился на палубу. Сначала я приказал повару сесть в бот, затем по шторм-трапу спустился сам, отдав предварительно фалинь, так как на палубе уже никого не было. Капитан занял свое место в первом боте. Крен «Курска» почти выровнялся, но судно глубоко, до якорных клюзов, осело носом в воду, оголив винт и руль. На зыби из вентиляторов первого трюма фонтаном выбрасывались струи воды.
Сильный ветер от зюйда относил шлюпки в море. Выгрести к берегу при морозе было совершенно невозможно. Продержавшись на воде около часа, мы приняли решение возвратиться на судно. Насколько была велика пробоина от взрыва мины, можно было судить по вываливающемуся через отверстие из трюма грузу: на поверхности плавали ящики с обувью, связки каучука.
Примерно через два часа на помощь прибыли базировавшиеся в Иоканге четыре английских тральщика во главе с крейсером «Глория». Потребовалось тридцать четыре часа, чтобы доставить «Курск» в бухту, так как к ночи ветер усилился до восьми баллов.
В Иоканге водолазы осмотрели пробоину в корпусе «Курска». Она оказалась длиной сорок один фут и шириной восемнадцать футов. Разрывы днища не дошли до второй переборки всего на шесть дюймов. Если бы была нарушена эта переборка и вода проникла во второй трюм, «Курск» неизбежно бы затонул.
После разгрузки первого трюма (груз был передан на палубу крейсера «Глория») дифферент «Курска» на нос значительно уменьшился и достиг всего восьми футов. В таком положении решено было отправить судно в Архангельск своим ходом в сопровождении одного тральщика.
Свободное копирование
