Гл. 12. Холокост - реакция общественности СССР
Рассмотрим как же реагировала страна, советская общественность на обнаружившиеся факты ужасных фашистских зверств по отношению именно к евреям. Здесь я, как родившийся и проживший немало лет на Украине, буду говорить о двух близких мне городах – Харькове и Киеве, где в нашей стране впервые узнали, что такое геноцид евреев, и где он был проявлен в наибольших масштабах и в самой жестокой, отвратительной форме… Как восстанавливалась память о жертвах Дробицкого и Бабьего яров (и создавалась поминальная атрибутика).
…После освобождения Киева осенью 1944 г. в разрушенный город приехал писатель Илья Эренбург и попросил очевидцев показать место трагедии. Его повели к месту на окраине Киева, недалеко от Подола, где карательные отряды расстреливали в оврагах толпы голых людей – мирных жителей-евреев, а потом уничтожали пленных моряков Днепровской флотилии, где сжигали трупы… Один из переулков, выходивших в овраги, назывался «Бабий яр» – там в своих мазанках (глинобитных хатах) доживали свой век старые бабки - солдатские вдовы ещё Первой Мировой войны. Рассказывая о трагедии на окраине Киева, Илья Эренбург впервые и назвал это место - «Бабий Яр» (употребив название как имя собственное).
Илья Эренбург, киевлянин по рождению и детству, вероятно, первый из литераторов и представителей советской культурной общественности упомянул еврейские жертвы Бабьего Яра (здесь и далее я буду употреблять слово «яр» как имя собственное – с большой буквы), написав стихотворение «Бабий Яр».
Илья Эренбург
БАБИЙ ЯР
К чему слова и что перо,
Когда на сердце этот камень,
Когда, как каторжник ядро,
Я волочу чужую память?
Я жил когда-то в городах,
И были мне живые милы,
Теперь на тусклых пустырях
Я должен разрывать могилы,
Теперь мне каждый яр знаком,
И каждый яр теперь мне дом.
Я этой женщины любимой
Когда-то руки целовал,
Хотя, когда я был с живыми,
Я этой женщины не знал.
Мое дитя! Мои румяна!
Моя несметная родня!
Я слышу, как из каждой ямы
Вы окликаете меня.
Мы понатужимся и встанем,
Костями застучим – туда,
Где дышат хлебом и духами
Еще живые города.
Задуйте свет. Спустите флаги.
Мы к вам пришли. Не мы – овраги.
1944 г.
В 1944-45 гг. другой уроженец Киева, поэт-фронтовик Лев Озеров (Гольдберг) написал свою поэму «Бабий Яр» (см. интернет интернет), в которой сказано, что в том яру погибли брат, племянник лирического героя, но ни разу (!) не упомянуто слово "еврей". Подобный акцент, хоть и отражавший реальность, был неактуален – не ко времени…
Стихотворение И. Эренбурга и поэма Л. Озерова, опубликованные в периодической печати во время войны, на фоне общих страданий многих людей во время немецкой оккупации, когда ещё не были известны все детали и весь масштаб фашистских зверств в СССР и Европе, не привлекли особого внимания и не стали широко известными в стране в условиях ещё продолжавшейся войны и повседневных тяжёлых военных будней борьбы с фашизмом.
На сайте в своей статье «Два «Яра» Евгения Евтушенко» писатель Феликс Рахлин (ныне живущий в Израиле) справедливо писал о желании властей как-то "смикшировать» среди жителей СССР факты нацистской практики ТОТАЛЬНОГО уничтожения ПРЕЖДЕ ВСЕГО евреев, о чём свидетельствует и упомянутая выше «интерпретация» приказа об их выселении, где, говорилось не конкретно о евреях, а о некоем «населении центральных улиц» города Харькова… Это был рассчитанный и наглый подлог и повторение расхожей юдофобской сплетни, будто евреи жили только в центре города. На самом деле в бараках были собраны евреи и с дальних окраин (например, наша семья, в том числе погибшие моя бабушка и дядя, как и муж тёти Лизы – см. ниже – как раз и жили не в центре, а на самой что ни на есть городской окраине – по ул. Полонского в районе т. н. Основы…).
Тот же Ф. Рахлин подробно проанализировал состояние и эволюцию официозного и массового сознания в отношении к трагедии евреев в СССР. Передаю смысл его публикации.
После войны в СССР властвовал «показушный» интернационализм, который затушёвывал факт геноцида именно еврейского народа, обречённого гитлеризмом на ПОЛНОЕ уничтожение. В обществе это обстоятельство припрятывалось под расплывчатым термином «мирные советские граждане – жертвы фашистского террора». Впрочем, иногда допускалось и упоминание об евреях, но только вместе с другими народами, причём евреи, как правило, фигурировали в конце этого списка.
Устами героя одного из рассказов Василия Гроссмана, напечатанном ещё в 1943 году, он подчёркивает, что фашисты создали всеевропейскую всеобщую каторгу и, чтобы держать каторжан в повиновении, построили огромную лестницу угнетения: голландцам живется хуже, чем датчанам, французам хуже, чем голландцам, чехам хуже, чем французам, еще хуже приходится грекам, сербам, потом полякам, еще ниже – украинцы, русские. Это всё ступени каторжной лестницы. Чем ниже, тем больше крови, рабства, пота. Ну, и в самом низу этой огромной каторжной многоэтажной тюрьмы находится пропасть, в которую фашисты обрекли упасть евреев. Их судьба должна страшить всю великую европейскую каторгу, чтобы самый страшный их удел казался счастьем по сравнению с уделом евреев… «Кажется, < в СССР > страдания русских и украинцев были настолько велики, что подоспела пора показать, что есть судьба еще страшней, еще ужасней. Не ропщите, будьте счастливы и рады, что вы не евреи!»
Ф. Рахлин пишет: «Почему же рассуждение об иерархической «лестнице народов» - этом чудовищном изобретении нацистской идеологии – не было взято на вооружение советским интернационализмом? Ответ прост: потому что на практике к 40-м годам прошлого века он интернационализмом быть в СССР перестал».
…В Бабьем Яру тогда же, в 1944 г. по горячим следам военных лет побывал корреспондент «Правды» Борис Полевой. Кинорежиссер А. Довженко начал было снимать фильм о Бабьем Яре. Первое время после войны был разработан проект памятника жертвам Бабьего Яра. Потом всё как-то затихло. Проект не был реализован.
… Чем дальше от конца войны, тем глуше звучали воспоминания о чудовищном, поголовном уничтожении евреев нацистами и их прислужниками во всех захваченных ими городах СССР. Властям было не до сохранения памяти о жертвах геноцида евреев. Неизвестно, по чьей инициативе ландшафт Бабьего Яра начали уничтожать, пытаясь громадный овраг сравнять с землей. Дни и ночи работали земснаряды. Как грибы росли «хрущобы», сооружался парк отдыха со спортивными объектами, летним кинотеатром, кафе и даже… танцплощадкой. На местах массовых захоронений, которые часто находились в черте городов (в Киеве, Харькове, Львове и других местах) некоторыми беспамятными чиновниками, представлявшими различные городские власти, энергично планировалось, а кое-где уже и начиналось разного рода строительство (были случаи, когда бульдозерами разгребались погребения и выкидывались останки…).
Согласно господствовавшей тогда на Украине идеологии все жертвы Бабьего Яра не заслуживали народной памяти: «украинцы — все националисты, военнопленные — подлые трусы и предатели». А по поводу евреев бытовало мнение: «что это за нация такая, если не сопротивляясь фашистам, по первому зову оккупантов сама пришла в Бабий Яр на расстрел, как стадо овец…». О тысячах военнопленных умалчивали — «разве могли солдаты и офицеры доблестной Красной (как тогда называли) Армии тысячами сдаваться в плен?». Такими рассуждениями местные власти маскировали своё преступное равнодушие к памяти погибших…
Фактический отказ властей соорудить памятник на мести гибели от рук фашистов десятков тысяч мирных жителей – прежде всего евреев, обосновывался лапидарным объяснением: сионизм — злейший враг нашего народа, столице советской Украины еврейский мемориал ни к чему… Про остальных - караимов и цыган, а также военнопленных красноармейцев («предателей») - не упоминалось вообще, будто их и не было…
К чести русского народа, его интеллигенции, нашлись в их среде люди, возвысившие свой голос в защиту справедливости. Фронтовик Виктор Некрасов, лауреат Сталинской премии (автор повести «В окопах Сталинграда» и сам воин-сталинградец), выступил в «Литературной газете» со статьёй «Почему это не сделано?», где высказал возмущение отсутствием хоть какого-то памятника жертвам Холокоста и планами республиканского начальства построить на месте массовых казней в Бабьем Яру… стадион! В холуйском рвении затоптать еврейские захоронения киевские чиновники не остановились перед осквернением могил и своих собственных собратьев: ведь после еврейского населения туда «добавляли» и уничтожали представителей других наций - цыган, армян, славян...!
Свободное копирование
