Совок. Учиться, учиться и еще раз учиться
Аттестат зрелости.
Вернувшись в техникум после неудачи в Моздоке, я не успокоился в поисках нового пути. Раз, начав, я, как бы, приоткрыл двери и теперь старался протиснуться в них. Сильней всего меня манил институт тем, что в институте изучают философию!
Я стал ходить на подготовительные курсы Нефтяного института. Лекции были очень интересные, всё мне было понятно, но проучился я на этих курсах не долго. Преподавателем одного из предметов оказалась жена завуча техникума. Я решил, что завуч найдет способ вернуть меня на путь истинный, и после первого же урока, проведенного его женой, курсы бросил.
Занятия в техникуме были интересными, многое было из программы средней школы, но появились и специальные предметы. На меня произвели впечатление занятия по металловедению, которые вел пожилой учитель старой школы. Мне нравилось, как он поэтически рассказывал нам о сплавах железо-углерод. Диаграмму он, видно, сам когда-то нарисовал, она была размером с классную доску, надписи на ней были выполнены красивым каллиграфическим почерком с завитушками. В начале ХХ века к чертежам относились, как к иконе. Таинственный для непосвященных чертеж давал возможность изготовить стальную или бронзовую деталь, которую можно было взять в руки. Мысль воплощалась в плоть. Из деталей по чертежам можно было сложить машину, которая служила человеку. Он с почтением и трепетом произносил, как волшебные заклинания: аустенит, перлит, мартенсит….
Ближе к весне я узнал про заочную среднюю школу, которая давала возможность без всяких документов сдать экстерном 11 экзаменов и получить Аттестат Зрелости. Было проведено несколько занятий – консультаций по ведущим предметам. В группе было 28 соискателей. Мы немного между собой перезнакомились и узнали, кто, в чем силен.
Первым экзаменом был русский – предстояло написать сочинение. Я знал уровень своей грамотности и понимал, что этот экзамен может стать для меня убойным. Мы нашли друг друга с девушкой, которая писала грамотно, но в ужас приходила от мысли, что ей надо будет что-то сочинять. Мы договорились объединить свои усилия. Я брался за содержание, она за правописание. Конечно, в моем сочинении не могло быть и речи о литературной теме – никаких «образов» я не знал. Запас моих литературных сведений по школьной программе ограничивался шестым классом. Я мог писать только на свободную тему и я «блеснул». Свободной темой было предложено написать сочинение о том, что наука призвана не только познавать, но и преобразовывать мир. Наука это, конечно, только что сброшенные на Японию атомные бомбы. Но, атомная энергия это не только атомные бомбы. На 11-ти страницах я расфантазировался о том, как атомная энергия будет во всех областях деятельности служить человеку. В моих фантазиях меня ограничивало только время – надо было оставить время девочке, чтобы на основе моего она могла написать свое и «заодно» исправить мое.
Девушка исправила у меня 20 ошибок. 5 осталось, но, учитывая объем, мне поставили тройку. Девушка получила четверку. Первый порог из 28-ми писавших проскочило около десяти.
Я никогда не изучал тригонометрию, и не помню, как я проскочил этот порог. Помню только, что я очень бойко, стоя у доски, делал преобразования в громадном алгебраическом уравнении, так что принимавший экзамены учитель, когда я кончил эти преобразования, рекомендовал мне поступать в университет на математическое отделение физмата. Сильно он ошибался.
После русского и математики из 28-ми нас осталось четверо. Я, та девочка и еще двое. Экзамены продолжались.
Свободное копирование
