И вот — первый звонок. Возле школы — шумно и празднично. Стройная фигурка мамы скрылась за поворотом, открылись школьные двери, и Наде казалось, что сердце вот-вот выпорхнет из груди.
А вот и классная комната. «Садись за первую парту, ты же самая маленькая!» — так потом чаще всего Надя и сидела, за первой партой в среднем ряду; незаменимое место для того, кто умеет подсказывать одноклассницам у доски, а у Нади это ловко получалось.
— Здравствуйте, дети, меня зовут Ангелина Борисовна! — первую учительницу, конечно, запоминаешь на всю жизнь. Была она статная, строгая, всегда аккуратная и красивая.
Читать и писать Надя к началу школы не умела — как большинство ее подруг-первоклассниц (в школах тогда было раздельное обучение, и с Надей учились только девочки). Зато считала хорошо — спасибо поездкам с мешками на Урал и постоянному пересчету денег. Учиться нравилось, так что скоро нагнала письмо и чтение; а природная общительность помогла освоиться в классе.
= В первом классе это не так сложно, особенно если есть возможность и желание делиться: мама часто давала на обед какие-нибудь вкусные бутерброды, и большую часть их Надя отдавала девочкам, которые жили очень бедно и нередко приходили на уроки голодными...
«Перед лицом своих товарищей торжественно обещаем...» — пятого октября 1947 года всех первоклассниц построили на линейку и торжественно приняли в октябрята.
А через полгода — 19 мая 1948 года, в День пионерской организации — в классе появились пять первых пионеров, из числа отличниц. Надя была среди них. И снова — почти бессонная ночь перед линейкой; мама учит, как повязывать галстук; звучат над школьным двором торжественные слова пионерской клятвы, а над майскими улицами одуряюще пахнут грушевые сады. Помимо галстуков, девочкам раздали похвальные грамоты...
Домой Надя, как ей казалось, не шла, а летела на крыльях, на груди у нее алел красный галстук, а в руках она вначале сжимала, как драгоценность, похвальную грамоту, затем положив ее аккуратно в ранец. В этот день она была так же счастлива, как и во время первого школьного звонка, — бесконечно счастлива.
Мамы дома не было — была старшая Вера.
— Надя, что с тобой, ты чего так улыбаешься? Тебя приняли в пионеры?
— Да! — с гордостью ответила она и достала из ранца похвальную грамоту.
То, что произошло секунду спустя, Надя так и не смогла понять никогда. Простить — тоже до конца не смогла. Вера выхватила грамоту и в одну секунду изорвала ее в клочки. Надя впервые заплакала — от обиды. То, что сделала ее сестра, было намного больнее, чем постоянные тумаки, достававшиеся от нее. Может быть, потом Надя сможет это понять, но забыть такое точно не получится...
Вера, родившаяся в 1935 году, была довоенный ребенок, она успела подрасти еще в мирное время. Здоровая, упитанная, симпатичная девочка с курносым носиком на симметричном лице, с карими глазами и черными, как у мамы, волосами. Надя же — дитя войны — худенькая, невзрачная, настоящий «гадкий утенок». Но в школе все было наоборот: памяти и упорства у Веры не было совсем, а уж Наде, кажется, этих качеств досталось за двоих — и энергии, и памяти, и любознательности.
