authors

1427
 

events

194062
Registration Forgot your password?
Memuarist » Members » Tamara_Milutina » Протоиерей Николай Бежаницкий - 3

Протоиерей Николай Бежаницкий - 3

30.07.1911
Юрьев (Тарту), Эстония, Эстония

С 1907 г. дедушка был настоятелем Георгиевской церкви в Тарту. Приход был эстонский. Мама училась в университете. Время было неспокойное — все принималось близко к сердцу. Шла борьба за свободу и права. Очень много было студентов. Дедушку звали «студенческим батюшкой» — он охотно и бесплатно венчал студенческие пары, даже когда, по всей вероятности, у невесты в скором времени должны были начаться роды. Другие священники читали мораль, не хотели венчать.

 

В газете «Ревельское слово» от 20 января 1919 г. (т. е. через шесть дней после расстрела дедушки) была напечатана статья кн. С. Мансырева «Н. С. Бежаницкий (Из личных воспоминаний)». Статья написана с чрезмерным пафосом, что неприятно, но подтверждает рассказ мамы о дедушке и Сиверсе и спасении восьми человек. Приведу ее в выдержках.

 

«Еще одним хорошим, добрым человеком стало меньше: в числе зверски убитых в Юрьеве при сдаче его большевиками мы находим имя протоиерея Николая Стефановича Бежаницкого. <...>

 

Он, бывший всю жизнь олицетворением любви и благодушия, он, положивший все силы свои на служение обездоленным и нищим, он, не покладая рук работавший на пользу просвещения, он, не обидевший никогда и никого, для всякого проступка находивший извинение, для всякого порока снисхождение: чем он мог провиниться?

 

<...> Припоминается мне, близко и давно знавшему покойного, один эпизод из его жизни. Это было в 1906 г. <...> В Феллине был начальником карательной экспедиции капитан фон Сиверс — маньяк и садист, особое наслаждение чувствовавший при зрелище смертной казни и телесных наказаний. Им было схвачено по первому указанию полицейских чинов свыше 50 человек из городских жителей, с полицейской точки зрения нежелательных. <...> Казнь назначена была в тот же день. Случайно узнав об этом, отец Бежаницкий бросился к Сиверсу и буквально лежал у него в ногах, обнимая их с плачем и вымаливая прощение осужденным. Его не хотели слушать, его толкали ногой, ему самому грозили арестом и даже расстрелом, а он все продолжал умолять о снисхождении. Наконец добился своего: 8 человек было помиловано, но остальных 44 отстоять не удалось. Их расстреляли, и до последней минуты их жизни добрый человек был вместе с ними: утешал и ободрял приговоренных.

 

На следующий день после казни знакомые увидели о. Николая Бежаницкого наполовину поседевшим».

 

Я видела таллиннскую газету от 14 января 1924 г., посвященную пятилетию гибели епископа Платона. Он был значительный человек — умный и образованный. В этой же газете я прочитала рассказ о дедушке, как он помогал с отъездом какой-то очень нуждающейся многодетной семье и не только доставал им билеты, но и на вокзал пришел проводить, чтобы убедиться, что все благополучно. Рассказ назывался «Добрый батюшка».

 

Ко дню десятой годовщины расстрела была издана книжка в 48 страниц с названием: «Мы ублажаем тех, которые терпели. Ко дню 10-й годовщины 14 января 1919 г. По случаю освящения часовни в погребе смерти в Юрьеве. Юрьев, 1929». Вот начало:

 

«События 14 января 1919 г. никогда не изгладятся из истории Юрьева. Велики были контрасты в событиях этого дня. В то время, как со стороны Техельфера послышался гром орудий <...> в это же время раздались глухие удары и выстрелы из подвала Юрьевской Кредитной кассы. То, что там происходило, было не сраженьем, там просто убивали людей, людей совершенно ни в чем не повинных. Их было 19».

 

О страшном последнем дне 14 января 1919 г., вернее, о ночи и утре у меня есть четыре рукописных странички — запись со слов оставшихся в живых (еще с «ятями»):

 

«<...> Заключенным не давали пищи, поэтому родные снабжали их необходимыми припасами через окна и двери. <...> Было в тюрьме много образованных и интересных людей, которые проводили время, слушая лекции профессора местного университета.

 

<...> С 8 января пленники подвергались перекрестному допросу каждую ночь. Некоторые из них больше не возвращались с допроса, и их родные напрасно ожидали их у дверей на другое утро. В те дни в городе ходили слухи о приближении эстонских войск, и с 13 января раскаты орудий были уже ясно слышны. Было много толков о том, как красные распорядятся со своими пленниками, если им придется оставить город.

 

<...> 14 января мы получили приказ выстроиться в нашей камере и вслед за этим вошел комиссар. Он выкрикнул имя епископа Платона и попросил его следовать за ним. Через несколько минут мы услышали звуки выстрелов, которые, казалось, исходили откуда-то из-под нашей камеры. Через несколько минут комиссар вернулся и выкрикнул имена двух православных священников, которые ушли с ним, и опять мы услышали те же звуки. Теперь мы знали, что это в подвале под нами.

 

<...> Я как сейчас вижу мужественную фигуру седовласого отца Бежаницкого, которого мы называли своим патриархом, спокойно и твердо оставляющего камеру в своем последнем странствии. Профессор Х услышал свое имя, медленно встал, надел пальто и вышел решительными шагами, ни разу не оглянувшись. <...> Минуты казались вечностью, каждый из нас ожидал услышать свое имя. Вдруг какой-то голос крикнул: «Все пленные в коридор, стройся в пять рядов для переклички!» Медленно исполнили приказание <...> вдруг нам приказали вернуться в наши камеры. В эти роковые минуты великой истории я услышал, как кто-то крикнул: «Красная гвардия уходит!» Я подбежал к окну. Неописуемое чувство счастья овладело мной — красные с поспешностью отступали. Они мчались в санях с такой быстротой, какую могли выдержать лошади. Мы взяли дверь приступом. Стража исчезла, и мы повалили в открытую дверь, в ветреный зимний день — снова свободные!»

 

В книге «Памяти новых мучеников за веру. Проповеди в стихах о. Михаила Блейве» также рассказывается о тюремных событиях, но добавлен еще рассказ очевидца:

 

«Первою мыслью было проверить слух о расстреле. Я поспешил спуститься в подвал. Ужас объял меня. У самого входа я увидел окровавленный и страшно изуродованный труп мужчины и рыдающую над ним женщину. В первом отделении погреба были уже некоторые лица, и все держали в руках горящие свечи, освещавшие подземелье. Кто-то из них, указывая на дверь во второе отделение погреба, сказал: «Посмотрите, что наделали эти звери!» И действительно, я увидел нечто ужасное, незабвенное...

 

Гора еще теплых трупов с раздробленными черепами <...> На самом верху лежал несчастный о. Бежаницкий с откинутою головой и изуродованным лицом...

 

В каком-то полусознательном состоянии я вышел на воздух и стал ждать уборки трупов в надежде увидеть епископа еще живым. Вот стали выносить: все окровавленные, с пробитыми черепами, на лицах у некоторых так и застыл ужас...

 

Вынесли о. Н. Бежаницкого, пастора Гана, о. М. Блейве. У последнего от лица ничего не осталось, т. к. разрывная пуля была пущена в затылок, и все лицо было вывернуто.

 

Одним из последних вынесли епископа Платона. Белье на нем было обильно окрашено кровью, вместо затылка одна сплошная рана — полное отсутствие в черепной коробке мозга (мозг вытек), персты правой руки сложены для крестного знамения <...> Всего из погреба было вынесено 19 трупов.

 

При осмотре трупа епископа обнаружилось 11 ран: 7 штыковых на груди и 4 пулевых (две на груди, одна на левом плече и одна под правым глазом — последняя нанесена разрывною пулею). Кроме того, на правом виске имеется ссадина, как бы от нанесенного кулачного удара. У о. Бежаницкого и о. Блейве — по одной пулевой ране».

 

 

Отпевание было в Успенском соборе города Тарту.

 

Епископ Платон похоронен в Таллинне, в эстонской православной Преображенской церкви.

 

Оба священника похоронены в Тарту, в Успенском соборе: о.

 

Николай Бежаницкий в правом Никольском приделе, о. Михаил Блейве — в левом. Обе могилы оформлены одинаково: на стене мемориальная доска, на полу черная мраморная плита с позолоченным крестом.

 

Многие годы в Успенском соборе каждое 14 января после литургии служилась торжественная панихида по погибшим. Приезжал митрополит. В середине храма стояли священники всех православных приходов города и пасторы лютеранских. Все они шли в крестном ходе, с хором, иконами и хоругвями по направлению к погребу Кредитной кассы. За церковной оградой к крестному ходу присоединялись представители еврейской общины и большое количество народа. На стене Кредитной кассы была мемориальная доска с именами погубленных, а в самом погребе часовня, сооруженная в 1929 г.

 

Служилась короткая лития и пелась «Вечная память».

 

В 1940 г. часовня была разрушена, доска снята, ни одним словом больше не вспоминались убитые. В Успенском соборе на мемориальных досках была выскоблена строчка — «мученически убиенный».

26.04.2023 в 16:26

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Legal information
Terms of Advertising
We are in socials: