1 июня было полно тревог для Государственной Думы, так как в этот день от правительства было внесено в Думу следующее заявление: "5 мая полиция получила сведения, что помещение члена Государственной Думы Озоля, в котором происходят фракционные заседания членов думской Социал-демократической партии, посещают члены военно-революционной организации. Сведения эти подтвердились арестами некоторых членов указанной организации, и это послужило поводом для производства обыска у Озоля. Обыском этим было установлено, что 55 членов Думы, составляющие социал-демократическую фракцию Государственной Думы, образовали преступное сообщничество для насильственного ниспровержения государственного строя путем народного восстания и осуществления демократической республики. В лице одного из своих членов — члена Государственной Думы Геруса 29 апреля того года в С.-Петербурге они, руководимые одной из организаций названного преступного сообщества, приняли наказ от частей войск Виленского и С.-Петербургского гарнизонов, приняли депутацию от войск, имели фальшивые паспорта для снабжения ими подпольных агентов и т. д. Эти 55 членов Думы на основании вышеизложенных данных привлечены в качестве обвиняемых и в силу закона подлежат временному устранению от участия в собраниях Думы, a 16 из них, наиболее видных, подлежат взятию под стражу".
Для обсуждения этого заявления в тот же день, 1 июня, назначено было в Думе закрытое заседание. По открытии его выступил Столыпин и решительно, открыто, категорически требовал немедленной выдачи обвиняемых депутатов. Дума не решилась на это и постановила передать рассмотрение этого вопроса в комиссию из22 лиц, среди них 12 кадетов, с тем, чтобы комиссия высказалась по этому вопросу не позднее как через сутки. Это не удовлетворило правительство, и оно решило реагировать на эту оттяжку Думы роспуском ее.
2 июня заседание Государственной Думы открылось как обычно, и Председатель Головин предложил перейти к обсуждению основных положений о местном суде, стоявших на повестке дня. Член же Думы Церетелли внес предложение перейти к вопросам о бюджете и аграрному, а когда Головин ему заявил, что этого нельзя, так как этих вопросов нет на повестке дня, то Церетелли дерзко заявил: "Когда мы на пороге государственного переворота, то все формальности должны быть отброшены", а в конце речи сказал: "Правительство поставило штыки на повестку дня". Предложение Церетелли было отклонено Думой, и начались прения о местном суде. Этими прениями и закончились занятия Второй Думы, и на следующий день, 3 июня, Дума была уже распущена.
Свободное копирование
