Из дневника
14 апреля 1916 г.
В. Г. Чертков смотрел "Потоп". Пришел за кулисы.
-- Ни в одном театре я не получал такого удовольствия, как у вас,-- сказал он.
И добрыми глазами смотрел на нас.
У нас в театре, в Студии и среди моих учеников чувствуется потребность в возвышенном, чувствуется неудовлетворение "бытовым" спектаклем, хотя бы и направленным к добру.
Быть может, это первый шаг к "романтизму", к повороту.
И мне тоже что-то чудится.
Какой-то праздник чувств, отраженных на душевной области возвышенного (какого?), а не на добрых, так сказать, христианских чувствах.
Надо подняться над землею хоть на поларшина. Пока.
25 апреля 1916 г.
Сегодня пришла за кулисы после II акта "Сверчка" артистка Никулина. Уже старуха.
-- Хочу чаю. И села пить.
Ни слова о первом и втором акте. Пришла после третьего.
-- Очень мило поставлено. Студия -- это затея Станиславского? У вас, говорят, плачут.
Пришла после четвертого.
Плачет. Прижимает руки к груди. Смотрит добрыми глазами. Всем пожимает руки, благодарит.
-- Как чудесно, как хорошо вы играете. Приду, приду еще. И не было генеральши.
И не было снисходительного постава головы. Была добрая, растроганная старушка.
[апрель 1916 г.]
Смотрел "Потоп" Леонид Н. Андреев. Ругал первый акт. Хвалил второй. Уходя в антракте в зрительный зал, сказал:
-- Но Чехов играет превосходно. И Хмара. Поставили очень хорошо. Этот негритянский марш, речь, хорошо.
Свободное копирование
