В том же доме, где жил Михаил Тариелович, была большая и великолепная квартира хлебосольной "старой барыни" Челищевой, тоже коротавшей свой век в Ницце. Она, как и Лорис-Меликов, не мирилась с новым временем и новыми птицами. Тогда в этом солнечном городе образовалась русская колония, будировавшая из прекрасного далека, за "чертою досягаемости". В ней видную роль играло потом семейство Арнольди. М-me Arnoldi написала когда-то недурный роман из русской жизни "Vassilissa", и появиться у них на "четверговом пироге по-московски" без глубокого знакомства с этим классическим произведением считалось неприличным. Помню даже, как Макс. Макс. Ковалевский заехал ко мне из Больё.
-- Нет ли у вас "Василисы"?
-- Нет. А что?
-- Да ведь мы с вами обедаем у Арнольди.
-- Ну?
-- Она заговорит о романе... Расскажите мне, в чем там дело?
Раз, когда я сидел вечером у Челищевой за русским самоваром (она любила демонстрировать писателей, художников и государственных людей хотя бы третьего сорта) и вел как-то спор с Викториеном Сарду, высокомерно изумлявшимся, что я не согласен с ним в каком-то вопросе о русской яви, от Лориса появился лакей. "Михаил Тариелович просит вас".
Я застал его за моей книгой.
-- Слушайте, а ведь вы революционер.
-- ?
-- Да... И самый вредный в их смысле. Они, дураки, только не понимают вас... К вам никак только придраться нельзя. Вы в каждой странице точно вода под землей просачиваете, роете подземные норы. Вот ваши "Плевна и Шипка" и "Год войны", -- сколько вас за них ругали! Даже, помню, в шовинисты вас записали... А вы ведь войну так рисуете, что прочти я такие книги юношей, проклял бы мундир, вместо академии генерального штаба пошел бы в университет и сделался штафом. А в "Соловках"... Разве это у вас обитель? Что вам Гекуба? Вы просто воспользовались Германом и Савватием, и за их иконостасом рабочую коммуну изобразили. Ну и Федора наша цензура!
-- Остается радоваться, граф, что вы не у власти.
Он (лежа в постели) приподнялся на локоть и, остро сверля меня черными горячими глазами:
-- А почему вы думаете, что я не ваш единомышленник? Во всяком случае, я не с ними...
Помолчал, помолчал...
-- Да, тогда мне и читать некогда было. Меня и с газетами больше Александр Аполлонович {Скальковский -- брат писателя.} знакомил.
-- Россия идет к великой катастрофе. Наше полицейское правительство -- совсем архаическое. Оно и слепо, и глухо. Я радуюсь, что умру скоро. Не доживу до страшных дней, когда наше отечество рухнет... В бессонные ночи -- а они у меня часты -- я вижу этот неизбежный суд истории. Подумайте: сколько времени прошло с раскрепощения крестьян, а им императорская власть не дала даже сносной школы. Александр II несколько раз говорил об этом, но наша придворная св. Германдада всегда становилась между ним и народом. Александру III и в голову не приходит народное образование. Если Победоносцеву удастся, он все его сосредоточит в руках попов. В этом ужас. Безграмотностью масс воспользуются умные демагоги и направят этот темный океан, куда захотят. И во всем так: возьмите родное мне военное дело. С турецкой войны сколько прошло? Ведь мы нашу балканскую кампанию едва-едва дотянули. Все у нас расползалось и разлезалось. А с тех пор ни одна прореха не заштопана. Успокоились на дешевом "Гром победы раздавайся" и заснули. Александр II говорил: "Нужно оставить это сыну". А сын взял Ванновского, который хвастается: "Вот я никакого высшего образования не получил, а сделался военным министром!" И вся мощь громадной империи в таких руках. А государь радуется: "Наконец я нашел человека, который мне понятен". Я не знаю, откуда придет гроза, но она идет. Я вот в этой комнате, закутавшейся от света в темные гардины, предчувствую, вижу грозу... Какой-нибудь нежданный враг ударит на нас. И расшибет... А потом неизбежный ход истории: другого нет. Побежденная страна потребует реформ. Не нынешнее же правительство даст их. Оно все время сидит на штыках. Положение неудобное... Сам народ возьмется за дело. Ну, первые попытки будут задавлены... А потом... Знаете, ужасно то, что эти люди думают, будто для них история создаст новые пути, а не погонит их по старым. Поэтому их не пугает пример других династий и режимов. Я у вас прочел: "Когда история приговаривает к смерти тот или другой порядок, он не находит к своим услугам ни талантливых, ни сильных, ни умных людей". Какая это правда! Я отсюда оглядываюсь на Петербург. Ведь там уже исполняется этот приговор. Вокруг Александра III -- нет таких. Я их всех знаю и вижу отсюда. Какая это все бездарность! Да, вы правы, страшно правы. Хорошо умереть теперь... Советую и вам не дожить до исполнения вашего зловещего пророчества.
В это время он уж не выходил из дому.
Очень плохо себя чувствовал. Сам говорил: в груди арба скрипит... Лежал целые дни и только в окно любовался великолепными пальмами, магнолиями и такой святой чистотою лазури, какой не видел и в небесах родного ему Кавказа.
Он знал, что дни его сочтены, и ждал спокойно. Любил повторять:
-- Я старый солдат, и если смерть до сих пор меня щадила, так уж никак не по моей вине. Каждый день для меня отсрочка и... не особенно ценю ее. Время такое, что мы с Милютиным не нужны. А так коптить небо скучно.
