В школе для учеников младших классов было организовано дополнительное питание. Помогал в этом благородном деле родительский комитет. Это питание представляло из себя кусочек ржаного хлеба, весом 50 грамм с горкой сахара— песка сверху. Кто-нибудь из родителей заносил в класс на большой перемене разнос и под наблюдением учителя вожделенные кусочки раздавались ученикам. Голодные зубы тут же впивались в это лакомство.
В те годы было так заведено, что приисковое начальство - директор, ведущие специалисты – не ходили за хлебом и продуктами в магазин, не толкались в очередях. Все положенное по продуктовым и хлебным карточкам, доставлялось им на дом, причем в строго определенное время. Это касалось и, так называемых, ИТРовских пайков, как дополнительного питания для инженерно- технических работников. Туда входило масло, колбаса, сахар, конфеты и еще кое-что вкусненькое. Доставлялось все это добро по нужным адресам на спине магазинной технички по фамилии Жукова, звали ее, по-моему, Мария. Как сейчас вижу: согнутая фигура в телогрейке, в чунях на ногах с огромным мешком за спиной, бредущая утром или вечером, в зимних сумерках. Всю войну она протаскала этот злополучный мешок на горбу, ведь кормить и поднимать одной нужно было четверых детей: Сашку, Анну, Юрку, Нинку. Всех подняла на ноги, всех вырастила Хрипуша - так ее звали за сильно хриплый, хронически простуженный голос.
Может сложиться впечатление, что мы только и были озабочены: чего бы поесть и как бы согреться. Ничего подобного, В школе, кроме уроков, проводилось много разных мероприятий. Вовсю работали комсомольская и пионерская организации: сборы, собрания, различные кружки, спортивные соревнования, работа тимуровцев, выпуск стенгазет, вечера, танцы - все это было. Мы не были предоставлены сами себе, с нами занимались пионервожатые и учителя. Кто хотел, тот никогда не скучал, всем находилось интересное или неинтересное, но занятие.
На Новый год обязательно была елка, и многие готовили маскарадные костюмы. Из скромных школьных средств выкраивались деньги на призы. Помню, я сделал костюм русского богатыря: шлем, кольчуга, меч - все как положено. Жюри отметило мою работу и вручили какой- то пакет. Когда я его развернул, там обнаружил солдатские кальсоны с тесемками на гачах.
В старших классах по праздникам и субботам устраивались вечера с танцами. Там мы не только учились вальсу, фокстроту, полечке и другим танцам, но и играли в популярные в те времена игры: «номера», «ручеек», «третий лишний» и в другие. Все играющие в «номера» сидели на скамейках, расставленных у стен. Каждый получал от ведущего свой номер. Играющие выкрикивали какой-нибудь номер, а его владелец должен мчаться к вызывающему через зал и в то же время увернуться от ведущего, который старался огреть ремнем пробегающего. Игра требовала скорости и ловкости, чтобы увернуться от удара. В «третий лишний» и «ручеек», по-моему, и сейчас играют.
Что касается музыки на танцах, то иногда пользовались патефоном, иногда школа имела возможность оплатить баянисту и танцевали под баян. Изредка ходили на танцы в клуб, там иногда играл духовой оркестр. Был школьный хор, но пели всегда без сопровождения и все одним голосом - не было грамотного музыкального руководителя.
Лето 1943 или 1944 годов мне запомнилось тем, что мама работала «на золоте». В свой летний отпуск записалась в старательскую артель, почти полностью состоящую из женщин. Артель довольно большая, наверное, человек 30. Работали на Успенском все лето до осени, до закрытия старательского сезона, В их распоряжении была гидравлика, до десятка лошадей, различный инструмент, тачки. Обязанности у всех рабочих строго распределены: одни рубили кустарник и снимали толстый, до метра, слой торфа, другие лопатами и кайлами долбили «пустую» породу и увозили ее на тачках в отвал. Толщина этого слоя глины и гравия около 2-х метров, а ниже шла золотоносная порода в виде плотного щебеночно-песчаного слоя, толщиной 1,5—2 метра. Забой, таким образом, получался довольно высоким и широким. Золотоносный слой койлился, измельчается и загружался в специальные, как их называли, таратайки, у которых кузов опрокидывался назад - чем не самосвал? Загруженные породой таратайки подвозились к гидравлической установке. По широкому настилу из бревен лошади поднимали поводки вверх на Площадку. И там, сдавая Назад, подталкивали ее к широкому люку и порода высыпалась в специальный отсек. Изготовлен он из толстых листов железа, в которых просверлено множество отверстий. Задняя стенка отсека сделана из толстых досок в виде прочной задвижки. По мере надобности она поднималась или опускалась на место. Впереди отсека стоял гидроствол, из которого била мощная струя воды. Под напором этой струи загружаемая порода очень активно перемещалась и переворачивалась, отчего глина и песок, промытые таким образом, проваливались сквозь отверстия и уносились потоком воды на специальные ступенчатые дощатые лотки. Промытые камни и крупный песок выбрасывались в отвал этой же мощной струей воды, для чего задвижка поднималась вверх.
Лотки сколачивались платно, без щелей, а на дно их настилались специальные маты, сплетенные из какой-то соломы. Крупники золота, как более тяжелая составная часть промытой породы, оседали, застревали в матах, туда же попадал и песок. В том месте, где поток мутной воды стекал с последней ступени лотка, по земле тянулись «хвосты» - очень мелкий песок и ил. В нем также было золото, но мало и очень мелкое.
Время от времени, обычно один раз в неделю, делали съемку: аккуратно собирали маты, тщательно их промывали, протрясали, освобождая запутавшиеся драгметалл и песок. Затем это еще раз промывалось, на этот раз на ручных лотках, удалялся весь песок. Содержимое просушивалось и – вот оно рассыпное золото. Сколько намывали за неделю? Да, когда как, то по два грамма на члена артели, то по шесть - восемь граммов, как повезет, какое содержание его в породе, не ломаются ли механизмы, не мучают ли частые дожди.
В течение всего времени работы, пока не сделана съемка, по ночам гидравлику охраняли, караулили от злоумышленников. Таковыми были в основном пацаны, которые могли в темноте нагрести с лотков песок с золотишком. Мы с мамой были однажды ночью в таком ночном караул. В темноте было жутковато и холодно. К утру стал моросить дождь, от которого некуда было спрятаться, Несколько раз включали центробежный насос, чтобы откачивать воду, переполнявшую запруду.
Однажды моего одноклассника Шуру Воробьева арестовали и допрашивали в сельсовете за то, что он воровал породу с «хвостов, Намыл чего или нет, не знаю, но на следующий день он вернулся в класс. Все обошлось.
В воскресенье артель отдыхала, а мы в субботу вечером отгоняли лошадей за поселок, чтоб они на воле попаслись и тоже отдохнули, В понедельник с утра лошадей пригоняли назад на конный двор, снова запрягали в и начиналась новая трудовая неделя.
Намытое золото сдавали в контору. Там была специальная комната с металлической дверью и с решетками на окнах. Стояли аналитические весы, специальный стол, обитый белой жестью с пропаянными шелочками и с углублением посередине. На него высыпалось, затем сортировалось и просматривалось золото, привезенное с драг и других участков добычи. У стены размещался мощный окованный сундук с несколькими замками, также покрыт внутри белой жестью - хранилище драгоценного металла до его отправки спецэкспедицией по месту назначения.
На сданное золото выдавалась справка, по которой каждому члену артели выдавали специальные боны. Это, так называемая, ценная бумага, отпечатанная, как и деньги, в типографии Гознака. Там указывалась фамилия владельца и количество золотых рублей и копеек, причитающихся ему, В ту пору, если я чего-то не путаю, один грамм золота приравнивался к одному золотому рублю и имел большую покупательскую способность. Так, на один рубль отоваривали в золотоскупке килограмм белой муки, сколько-то масла, сахара, крупы. Конечно, если иметь несколько золотых рублей, получалось совсем неплохо. На оставшуюся «мелочь» можно было покупать по своему усмотрению одежду, мануфактуру, обувь и т.д. При удачной работе некоторые старатели за сезон могли приобрести два—три мешка муки и немало других продуктов. Но все это давалось очень тяжелым физическим трудом. Конечно же, золотоскупка по сравнению с обычным магазином снабжалась роскошно: было много американских продуктов, муки, консервов, конфет, шоколада, добротных товаров, одежды, обуви и в любом количестве. Все это, повторяю, стоило больших трудов. За грамм золота перерабатывалось, может быть, тонна земли, глины, грязи, кубометры ледяной воды.
Много продуктов у нас от работы «на золоте» никогда не было, но все же это был хороший приварок к тому, что давали по карточкам. Содержание золота на месте работы артели было бедноватое, плохой фарт, как говорили старатели, значит, не могло быть большого достатка.
Лето и зима 1944 года были такими же трудными, как и предыдущие годы, Война продолжалась и это состояние какого-то напряжения, беспокойства, тревожных дум стало привычным и обыденным. Война продолжалась, но характер ее изменился. Все чаще и чаще передавались сводки о наступлениях, о победах на тех или иных участках фронта, назывались освобожденные города и населенные пункты. Заслышав голос Левитана, все приникали к репродукторам. Привычными стали и сообщения о салютах в честь значительных побед. Постепенно назревал у всех какой—то душевный подъем, вера в скорую Победу, добавлялось в нашу жизнь оптимизма, чуть больше радостных надежд.
Все, кто оставался в тылу, как тогда говорили и писали, «отдавали свой труд в фонд обороны Родины!» Страна, несмотря на победы, была на военном положении и военная подготовка была всенародным делом, Молодежь допризывного возраста, юношей и девушек, со всех окрестных сел собирали время от времени у нас на прииске. В клубе с ними проводили какие-то теоретические занятия, строевую подготовку и учебные стрельбы из мелкокалиберной винтовки. В распоряжении курсантов были настоящие винтовки, учебные гранаты, наганы и даже станковый пулемет «Максим».
Зимой из досок и бревен на просторном дворе клуба сколотили учебный танк, почти в натуральную величину. Несколько человек забирались вовнутрь и толкали его, Он довольно легко скользил на полозьях по плотному утрамбованному снегу. Остальные поочередно из снежного окопа бросали в него деревянными гранатами, Нам, пацанам, было очень любопытно наблюдать за такими учениями. Потом этот танк еще долго стоял заброшенным, пока кто-то не разломал его на дрова.
В общем, вся страна постоянно готовилась воевать со смертельным врагом сколько угодно. «Не жалея ни сил, ни средств, ни самой жизни!» Был в те времена очень популярный нагрудный значок ГТО - готов к труду и обороне, и заслужить его было большой честью.
