Рассказ 1. Школьные годы. Мои учителя
Рассказ Александры Леонидовны Мешковой.
На фото: Бугринская средняя школа. Шестой класс. 1936 год.
1-ый ряд: Клавдия Шевелёва, Тамара Макарова, Лена Кузнецова.
2-ой ряд: Пионервожатая Ольга (Чинкова О.Е.), Вера Фёдоровна Подолянская, учительница истории,
Григорий Васильевич Черемисин, учитель литературы и русского языка,
Пётр Михайлович Голдобин, учитель физики, директор школы,
Анна Александровна Добровольская, учительница немецкого языка,
Елена Львовна Цендровская, учительница биологии,
Леонид Яковлевич Мавзелин, учитель географии, Вера Богомолова.
3-ий ряд: Балалайкина(?), Шура Мешкова, Маня Иващенко, Маня Гончарова (в тёмном берете),
Поля Ларичева (в светлом берете), Тоня Чернышова, Наташа Горбовская, Шура Струкова.
Последний ряд: Коля Нижегородцев, Аркаша Сташкевич, Саня Козлов, Володя Глень,
Георгий Иванович Юдин, учитель математики, Тоня Богданова, Паша (Павлина) Шевелёва, соседка наша бугринская.
Первое воспоминание о школе. Весной 1930-ого года, кажется, это в марте было, потому что помню, что таяло. Чтобы учеников больше было и сделали срочный набор в первый класс. Кадры стране были нужны. Вот мне в январе исполнилось восемь лет, а в марте я пришла в первый класс. Да, раньше всех с восьми в школу брали. С семи никто не ходил.
Классная комната большая. Мне казалось тогда, что это казарма целая, а не класс.
Помню, что учеников много в классе было, и мы сидели за одной партой трое: Тамара Макарова со своей сестрой Наташей и я. Запомнила их, потому что на обеих были цветные шали.
И вот впереди стоит Гликерия Григорьевна Толмачёва, моя первая учительница. Как сейчас, я помню её…
А потом, сколько-то времени прошло, и она почему-то заболела и нас учила её дочь Августа, мы её Гутей звали. А муж Гликерии Григорьевны, Пётр Арсеньевич Толмачёв, был директор детского дома, пятого, того, что был в Буграх. В четвёртом классе мы учились, он умер, и она на работу не выходила.
Я в школу пошла – читала. Буквы все знала. А как писать училась? Возле ограды дома, где местная власть была, стоял большой ящик, и туда выбрасывали старые ненужные документы, каллиграфическим почерком написанные. Я подбирала их, приносила домой и обводила буквы карандашом. Очень мне нравилось это.
А читать меня мама научила. Мама хорошо училась. Закончила церковно-приходскую школу.
Это же самое здание было, куда я пошла в первый класс.
Отец её говорил: «Нюшечка (мама то есть) пусть в школу ходит». «А Вера, она же старшая?» «А кто престь (то есть, прясть) будет?»
Содержалось школьное здание за счет властей, которые в Буграх были. По очереди возили дрова, чтобы школу отапливать. Печное же отопление было…
Когда училась во втором классе, окно нашей классной комнаты было на церковь.
Там жили заключённые, топили печки и вот в шесть утра случился пожар. Все Бугры сбежались смотреть на него. Мы весь день не учились и бегали к этой церкви. Это был 1932-й год.
А потом всё это убрали и мы на это погорелое место играть бегали.
Тогда в детском доме было большое поступление детей, всяких разных возрастов, беспризорников.
О-ой, какие были трудные времена! Как они воровали в Буграх!
Я помню, сдружилась с девочками и – какой-то был праздник – я пришла с ними к нам домой.
Мама стряпала пироги и накормила их пирогами. И эти подружки в обиду меня не давали и меня не обижали. И мальчишки меня не обижали. Только один раз, в третьем классе, Мишка Точилин - отчаянный такой был - украл у меня варежки. Мама только связала, а он у меня украл. Не ругала меня мама, помню, ничего мне не сказала. Всё в себе держала…
В шестом классе я училась, построили два новых здания, все в одном школьном дворе. В старом здании остались начальные классы. В основном здании – «длинной школой» мы называли – были все кабинеты, и директор, и учительская. А наш шестой, седьмой и десятый классы учились в отдельном построенном доме, там было всего четыре классных комнаты. В восьмом и в девятом классе я училась в «длинной школе».
В школе у нас были печки, обитые железом и покрашенные чёрной краской. Как сейчас помню: круглая печка стоит вот тут в углу. Приходим - и все к этой печке греться.
И когда новые здания построили, там тоже были печки, но классы были большие. А холодно было!
Как приходишь в школу, скорей сбрасываешь пимишки или стежёнки, и ноги – в парту. Погреть надо ноги. А потом уже стежёнки надеваешь - это такие стежёные чулки . Мама стежила нам из всякого тряпья: то ли там шерсть была, то ли вата. И в них прямо по улице мы ходили.
А потом, в восьмом классе, мама мне купила ботинки. Ох, как я мёрзла в этих ботинках – по морозу-то - но зато в ботинках я была!
МОИ УЧИТЕЛЯ
Георгий Иванович Юдин, математик. Он вел и физику в старших классах.
В шестом классе физику вёл Петр Михайлович Голдобин, он же был директором школы.
А в седьмом классе в школу пришёл Федор Михайлович Гаврилов. Он стал директором и вёл у нас физику. А куда делся Голдобин, я не знаю, может, перешел в другую школу.
Леонид Яковлевич Мавзелин географию у нас вёл.
Биологию вела Елена Львовна Цендровская. В 1935-ом году она приехала к нам и до десятого класса я у неё училась. Она биологию вела, а в десятом классе это называлось «эволюционное учение», такая наука по биологии была.
А сестра её, Янина Львовна, приехала откуда-то, когда я в восьмом классе была. И она вела у нас химию.
В пятом классе историю вела Вера Фёдоровна Подолянская, а с восьмого по десятый классы - Николай Андреевич Саратовский.
Анна Александровна Добровольская вела немецкий язык.
Литературу вёл в шестом классе Григорий Васильевич Черемисин, в старших классах - Пётр Федотович Богомолов .
Зоя (сестра) у него училась и из-за него школу бросила.
Она 7 классов закончила, пришла в восьмой. Что там такое произошло, какой вопрос он ей задал?
Она почему-то не рассказывала. В общем, она не ответила, и Пётр Федотович поставил ей плохую отметку.
Та обиделась и в школу не пошла. И потом приходила Анна Александровна и Елена Львовна приходила, звали её – она хорошо всегда училась - не пошла!
Уроки музыки вёл Александр Сергеевич Гордиенко. В четвёртом классе к нам пришёл.
Ой, какой он был музыкант! Как на скрипке играл!
Хор в школе организовал. И я с четвёртого по девятый класс в хор ходила.
Он звал меня и в десятом, но я уже не пошла. Я в десятом пошла работать.
В бытпром, обучать малограмотных и неграмотных. До Нового года проработала, заработала себе на зимнее пальто бордового цвета с черным каракулевым воротником и больше не пошла работать. А там уже экзамены. А потом начались очереди в хлебный магазин. Ночью мы занимали очередь за хлебом, а утром шли в школу. Это были 39-ый, 40-ой годы.
- А когда война началась, кто из учителей ушёл на фронт?
- Саратовский Николай Андреевич, учитель истории, Мавзелин Леонид Яковлевич, учитель географии и Голдобин Пётр Михайлович, учитель физики. Они воевали и остались там.
Федор Михайлович Гаврилов, директор, вернулся в школу после войны.
Георгия Ивановича Юдина по болезни не взяли, он был сердечник.
Григорий Васильевич Черемисин был старый, его тоже не брали.
Пётр Федотович Богомолов, он 1903-его года рождения, он как мой папа. Он на фронте не был.
Из «Новосибирской Книги Памяти»:
Голдобин Петр Михайлович, к-н. Род. в 1908 в г. Новосибирске. Призван Кировским РВК. 1064 сп 281 сд. Погиб 20 февраля 1943. Похоронен в р-не д. Смердыни Ленинградской области.
Мавзелин Леонид Яковлевич, рядовой. Род. в 1909 в Курской обл. Призван Кировским РВК Новосибирска 27 июня 1941. Пропал без вести в феврале 1942.
Гаврилов Федор Михайлович. Род. в 1907 г. 138 сп 5 сд.
Демобилизовался в феврале 1946 г. (из статьи «Он был верен своей клятве»)
