Раздел пятый
Глава 18
Новосибирская государственная консерватория
На фото: хор дирижёрско-хорового факультета Новосибирской консерватории. В.Павлова в центре первого ряда, от дирижёра слева, (студентка-дипломница).
Консерватория в Новосибирске была расположена в центре города, на ул. Советской, д..31. Рядом находился главпочтамт, напротив – сквер, в котором студенты осенью и весной занимали все скамейки, и на свежем воздухе готовились к урокам, зачетам и экзаменам. За углом, рядом с почтамтом, была диетическая столовая, в которой мы недорого могли пообедать; через дорогу, влево, - гастроном, в который мы ходили по вечерам купить что-нибудь на ужин. Дальше сквера, параллельно Советской, располагался Красный проспект – главная магистраль города.
Конкурс в Новосибирске был большой. Нас разделили на два потока, и групповые дисциплины – сочинение и диктант по сольфеджио - мы сдавали в огромной аудитории по одному за столом...
Поступала я хорошо, и с первого сентября 1967 года я стала студенткой Новосибирской консерватории дирижерско-хорового факультета дневного отделения.
Затем - распределение по педагогам и составление расписания групповых и индивидуальных занятий по гуманитарному и музыкально-теоретическому циклам.
Заведующим кафедрой хорового дирижирования в ту пору был Мусин С.К., профессор, отработавший много лет на факультете. Деканом был Брагинский Ю. А., активно практиковавший как хоровой дирижер, применявший в работе со студентами принципы симфонического дирижирования.
Руководителем хорового класса был Маринюк Сергей Николаевич, представитель Ленинградской школы, с хорошей дирижерской техникой, положительный человек, грамотно работавший на хоровом классе. Мне было с чем сравнивать, так как в этом смысле я прошла богатейшую школу в музыкальном училище. Еще с тех времен и более ранних вниманием к вокалу отличалась Ленинградская хоровая школа.
Затем на кафедру прибыли трое москвичей, с хорошими дирижёрской школой и теоретической базой. Однако, для Московской школы был характерен один момент: недостаточное внимание к вокалу в подготовке студентов к хоровой работе.
Среди преподавателей-москвичей выделялся Гримович Л. Б., который неплохо показывал голосом, применял вокальную методику, по-своему её интерпретируя, был весьма «своеобразным» дирижером, и имел пробивной характер. В Москве он учился у известного в хоровом мире педагога и руководителя одного из государственных хоров. Гримович Л.Б. очень хотел взять хоровой класс в свои руки. И тут мы, первокурсники, впервые столкнулись с человеческой нечистоплотностью.
В том числе, и нас попросили подписать письмо, в котором очернялась работа преподавателя, управлявшего студенческим хором. Я подписать отказалась. Для меня сам факт существования такого письма был дикостью. Но Лев Борисович все-таки стал во главе хора, потому что были и подписавшие это письмо, в первую очередь, студенты самого Гримовича Л.Б. Маринюк С.Н. счел невозможным стоять у хора, определенная часть которого его предала. Заведующий кафедрой и декан в этой истории заняли нейтральную позицию.
Так студенты были ввергнуты в неблаговидную педагогическую аферу. И какой же урок нравственности в человеческих взаимоотношениях был им преподан! Организацией всего этого процесса занималась небольшая часть студентов под его руководством .
По заимствованной у своего учителя системе Гримович Л.Б. поделил хор на четверки. Главный в четверке, главный в хоровой партии, - из них был составлен совет хора. В этот совет вошла и я, как «председатель» четверки. Моя персона получила оценку как студентки с вокальными «понятиями» («У Вас хороший вокальный слух», - было сказано мне), своим тембром благоприятно окрашивающая альтовую партию, как человек принципиальный и стойкий.
Структура хора, вокальные принципы в работе, психологическое давление, - все это приводило, мне казалось, в лёгкое недоумение некоторых преподавателей, имевших массу профессиональных достоинств, которых явно не хватало Гримовичу Л.Б.
Всю интеллектуальную, человеческую и хоровую школу я прошла в г. Магнитогорске, поэтому многое не могла принять. Гримович Л.Б. видел это, но за инакомыслие не преследовал, более того, предпринимал попытки опосредованно, через своих учеников, привлечь меня на свою сторону.
Моим преподавателем по специальности был Мартынов Валерий Сергеевич, выходец из Московской школы. Музыкальное училище окончил как пианист, с отличием окончил Московскую консерваторию. Он хорошо владел техникой дирижирования, за роялем мог читать с листа любые ноты, хороший теоретик, аналитик, занимался композицией, внимательный, скромный человек, покорявший силой характера, честностью, принцпиальностью. Он так же сожалел о том, что вокальной стороне хорового дела в вузе не придавалось должного значения. Он посещал уроки вокалистов, чтобы совершенствоваться в этой области. Много лет он успешно руководил студенческим хором Новосибирского железнодорожного института, с которым почти ежегодно выезжал с концертами по восточно-сибирской и западно-сибирской железным дорогам.
Благодаря своей энергии, приобретённым у своего учителя навыкам хоровой работы и имевшемуся от природы голосу, Гримовичу Л.Б за четыре года удалось подготовить к исполнению со студенческим хором приличную программу: ораторию сибирского композитора А. Мурова «Бессонница века», исполненную с Новосибирским филармоническим оркестром под управлением его бессменного дирижёра А.М. Каца, «Свадебку» И. Стравинского, мессу До-мажор Бетховена, мессу Шуберта Фа-мажор, Regina celi и мессу Соль-мажор Моцарта, хоровой концерт В. Салманова «Лебёдушка» и несколько произведений а капелла русских и современных композиторов.
