По дороге интернаты расселялись кто в Чистополе, кто дальше по дороге. И мы одни плыли в Пермь. Сверху пошел лед, река встала и нас не довезли. Река встала у Челнов. Мы уже выгружались по тонкому льду. На берегу нас уже ждали повозки с маленькими лошадками.
Мы были готовы остановиться где угодно, так мы устали от этой дороги. Нас повезли за 35 км от Волги в Таянче-Ромакский район деревня Шигаево (ныне Сармановский район). Нас поселили в доме имана в большой деревне на двести с лишним дворов. И еще несколько свободных домов дали под интернат. В деревне никто не знал русского языка. Не было и радио. Нам не с кем было общаться и мы не знали – то ли война кончилась, то ли немец за плечами. Жили своими мелкими нуждами. Нечем было учить ребят. Не было ни тетрадей, ни карандашей. В деревне была татарская школа. Писали дети на газетах. Только позднее из Казани привезли наскоро сшитые тетради из очень плохой бумаги.
А первая зима была тяжелой. И все-таки дети ходили в школу, готовили уроки в столовой. Вадим мой понял, что мама одна на всех. Однажды я получила выговор от директрисы:
— Самого маленького мальчика позднее всех укладывают, не последит, поест он или нет.
Я очень удивилась (О ком вы это?)
— Да Вадя твой.
Укладывались в темноте, окна завешивали, свет не включали – светомаскировка. Детей укладывала на ощупь. Мой матрац лежал за печкой. На одеяле сидел Вадька и ждал, когда дойдет очередь и до него. Ждал очень терпеливо. Я всех раздела, всех уложила, а свой ждет. Подхожу, наконец, к нему. А он распотрошил сумку с лекарствами. Выжимал вазелин и размазывал его по одеялу ручкой. Я его шлепнула, очень жалко было вазелин. Сидел на одеяле в бархатных штанишках и свитерочке.
В 1943 году я ушла из интерната. Я была контужена и нуждалась в лечении. Каждый вечер поднималась температура, и я еле таскала ноги. Потом у нас появился врач из эвакуированных. Мы очень дружили. Она как-то жаловалась:
- Умер старик от голода, а я должна писать , что от сердечной недостаточности.
Время такое было, даже в этой ситуации надо было держать марку, правду нельзя было писать.
Сын: - Мама, вот ты хочешь по-татарски научиться говорить, а ты знаешт какой Наилька умный.
Хлеб с полынью. Подкармливала иногда Вадика медом. (Вадим родился в декабре 1938 года). Он легкий был ребенок. Добрый. Это был мой защитник.
