Пришла война. Ялта была оккупирована. Опять Мария Павловна оказалась на целые два с половиной года отрезанной от Москвы, от родных, без средств. Перед приходом немцев друзья Марии Павловны позаботились прислать ей немного продуктов. В дальнейшем обе женщины существовали только тем, что удавалось выменивать на их личные вещи и одежду через каких-то людей в дальних районах. Они были счастливы получить хоть что-нибудь.
Конечно, главной заботой Марии Павловны было спасение дома от постоя гитлеровских солдат. Но избежать этого не удалось. Явился однажды немецкий майор фон Бааке и, осмотрев дом, потребовал, чтобы его поместили в кабинете и спальне Антона Павловича. Для Марии Павловны, целью жизни которой было сохранение комнат брата, исполнение такого требования было равносильно смерти. После продолжительного разговора с гитлеровцем ей каким-то чудом удалось убедить его, что эти комнаты -- музейная реликвия, которой пользоваться нельзя. Как писал позднее И. С. Козловский, победили в этой ситуации "нравственная чистота, моральная сила и убежденность" Марии Павловны. Может быть. Главное -- реликвия была спасена. Мария Павловна собственноручно заперла кабинет и спальню на ключ, и "герр майор" должен был поместиться в столовой, а его подчиненные -- в комнатах нижнего этажа. К счастью, майор прожил в доме всего одну неделю, но, уезжая, сделал надпись на парадной двери, что дом Чехова является его собственностью. В дальнейшем эта надпись все же помогала спасти дом от постоя немецких солдат.
В довершение всех бед Мария Павловна заболела брюшным тифом. Елена Филипповна совсем переселилась к ней. Ночи просиживала она над больной, со страхом слушая бомбежку, а днем собирала в саду сушняк, топила печурку, готовила незатейливый обед, принимала врача, ходила к "городскому голове", просила не давать дом под квартиры немцам и не рекомендовать его как музей, где есть ценные картины -- подлинники Левитана. Словом, напрягала все силы, чтобы уберечь дом от разграбления.
Однажды приехал немецкий офицер из штаба Розенберга в сопровождении директора Библиотеки имени Чехова З. А. Чупинцевой. Он ведал всеми культурными делами на оккупированной территории. Хорошо говорил по-русски. Елена Филипповна приняла его одна, так как Мария Павловна была еще нездорова.
Представившись, он сказал:
-- Вы должны написать в немецкую газету, что при большевиках вам жилось очень плохо, а с нашим приходом ваша жизнь изменилась к лучшему.
Елена Филипповна ответила, что Мария Павловна никогда этого не сделает. Он стал настаивать, но Елена Филипповна категорически отказалась, заявив:
-- Мы все -- большевики, и Мария Павловна никогда не будет писать плохо о своих.
При этом Елена Филипповна заметила, что Чупинцева смотрит на нее с удивлением.
Офицер уехал. К счастью, визит сей оказался без последствий для Елены Филипповны.
Но когда, после Победы, из ЦК, партии прибыла проверочная комиссия, оказалось, что товарищ Чупинцева -- как выяснилось, бывшая подпольщица -- уже поставила комиссию в известность о мужественном и смелом поступке Елены Филипповны.
Но вернемся к годам оккупации.
"Наконец я стала поправляться,-- рассказывала мне Мария Павловна в мой первый приезд в Ялту после освобождения ее от гитлеровцев.-- Однажды, когда я еще лежала в постели, пришел меня навестить "городской голова", Анищенков. Я, еще слабая после болезни, с возмущением отвечала на его вопросы, как я себя чувствую, не нуждаюсь ли в чем. У нас не было ни продуктов, ни топлива. И вдруг Анищенков, сидевший у моей постели, схватил меня за руку и сказал:
-- Мария Павловна, дорогая, потерпите, скоро все будет. Ведь скоро наши вернутся в Ялту.
Оказалось, он тоже работал на немцев для виду, а на самом деле был подпольщиком. Позже мы с огорчением узнали, что при отступлении немцы расстреляли его.
