***
Пулеметчик Сангийн Дампил попросил лейтенанта Догсома, чтобы его взяли в разведку. Лейтенант знал, что и отец Дампила, Дамьянгарав, был охотником, и сам он табунщик и охотник.
– Доброе дело. Возьмем, – согласился лейтенант.
Многие цирики добивались тогда чести идти на разведку укрепрайона. Но отбирали самых лучших.
…Невеселым было детство Дампила. Много лет пришлось провести мальчику в юрте скотовода Санги, куда его отдали «на воспитание» бедняки родители. А когда возвратился «из учения», умерла его мать, ласковая, добрая Дулмаа, и отец женился вторично. Мачеха невзлюбила Дампила. Юношу отдали в монастырь ламе Онхуза, старшему брату покойной матери.
Новый банди прилежно изучал тибетский язык и церковные книги. Все премудрости давались ему легко, но это не избавляло от наказаний: юных послушников пороли за малейшую провинность. О них даже принято было говорить: «Как днем не видно звезд, так не было дня, чтобы по их спине не прошелся посох ламы». Онхуза успокаивал племянника поговоркой, смысл которой на всех языках понимается одинаково: «За одного битого двух небитых дают».
Однажды Дампил раздобыл малокалиберную винтовку и пошел с товарищами охотиться на тарбаганов. За это его жестоко наказали святые отцы. Раздетого догола юношу подвесили за руки на воротах монастыря. Затем началось «показательное» истязание плетьми, чтобы другим было неповадно. Потерявшего сознание Дампила сняли и отнесли в юрту. Промерзнув на холодном весеннем ветру, Дампил заболел воспалением легких и долго находился между жизнью и смертью.
Едва оправившись, юноша сбежал из монастыря. Реку ему пришлось переходить во время ледохода. Льдина под ним треснула, и Дампил упал в ледяную воду.
Мокрый, продрогший, выбрался из реки и прибежал домой.
И снова болезнь. Но организм оказался сильным, и Дампил выздоровел.
Потом умер отец. Шестнадцатилетний паренек начал самостоятельную жизнь. Он поселился у дяди Сандага и стал ухаживать за скотом.
Быстроглазый чубатый паренек унаследовал от отца охотничьи повадки, ловкость и трудолюбие. Глядя на него, соседи говорили: – Человека видно от ребенка, как коня от жеребенка. Славным джигитом будет Дампил.
И действительно, он стал опытным табунщиком и смелым наездником, а при случае успешно укрощал и объезжал полудиких табунных жеребцов. Брал призы на конных состязаниях и скачках, охотился на диких зверей. Все это сделало молодого парня закаленным, стройным, ловким, сильным.
Когда Дампилу исполнилось восемнадцать, вернулся из армии его брат Улзий. В армии его научили грамоте, дали специальность. В душе Дампила вспыхнуло желание стать таким же, как брат.
Осенью 1940 года Дампил пришел в военкомат. Ему отказали: восемнадцатилетних в МНР не брали в армию. Тогда он проник на медицинскую комиссию «с черного хода». Парня приняли за призывника и зачислили в кавалерию. Здесь он стал пулеметчиком.
Когда создавались моторизованные войска, в 7-ю бронебригаду были направлены отличные пулеметчики из конницы. Среди них оказался и Дампил – дисциплинированный, выносливый, всесторонне подготовленный к бою цирик-отличник, член Народно-революционной партии.
И вот август 1945 года. Разведгруппа ведет бой, Дампил прикрывал пулеметным огнем наступавших товарищей. Выполняя приказ капитана Тудэ, он подавил два пулемета противника. По Дампилу ударило противотанковое орудие. Под сильным обстрелом пулеметчик и его помощник Жамба успели сменить огневую позицию.
Из-за зарослей густой травы Дампил заметил невдалеке от себя японского офицера и, не раздумывая, решил захватить его живым. Подкравшись к окопу, цирик прыгнул на японца. Завязалась борьба. Уже на дне окопа пулеметчик одолел сильного и верткого врага.
Под самым носом у японца Дампил уничтожил четыре пулеметных расчета. Был, правда, момент, когда японский снайпер прижал Дампила и его помощника к земле. Но на помощь друзьям пришли пулеметчики Аюуш и Дашдондог. Они выследили снайпера, обошли его и уничтожили.
Находясь у самых дверей центрального узла самурайской твердыни, ликвидируя огневые точки укрепрайона и контратакующие группы противника, отважный пулеметчик предотвратил немалые потери в своем подразделении. Прославился он и в других боях. Имя героя с гордостью произносили все цирики бригады и воины соседних частей Советской Армии.
Дашийн Данзанванчиг из Дэлгэрхэт-Сомона, Восточно-Гобийского аймака, тоже был сыном охотника. В 1939 году пришел по призыву в ряды Монгольской Народной Армии. Упорно учился цирик, и пришел день, когда он своей рукой написал письмо родителям и невесте Цэгмэд.
Прежде Данзанванчиг видел лишь необозримую степь да в детстве слушал легенды доброго соседа старика Дэлгера о бесстрашных баторах и их быстрых как ветер конях. Теперь он увидел мир. Оказалось, всемогущие люди существуют не только в преданиях. Они могут летать на волшебной птице Хангарид, именуемой самолетом, создавать чудо-города; они укрощают буйные реки и заставляют их рождать тысячи солнц, чтобы море света разлилось над землей. Эти сильные люди пришли в Монголию из великой Страны Советов. Они хотят, чтобы в юртах аратов навсегда поселилось счастье…
Когда командир минометного расчета Данзанванчиг пошел в поход на восток, он видел советских людей рядом. Из их рук он получил оружие…
В боях по прорыву Калганского укрепрайона минометное подразделение поддерживало огнем батальон майора Осора и прикрывало фланг соседей – подразделение Советской Армии. К рассвету 20 августа цирики вышли к сопке Чжан-Зя-Коу. Но как только передовая рота попыталась подняться на высоту, заговорили огневые точки противника.
Командир подразделения Санжаа получил приказ уничтожить наблюдательный пункт и дзот врага в 300 метрах впереди.
Настала минута показать свое искусство не на учебном поле, а в бою. Вторая мина, посланная Данзанванчигом, угодила точно в цель.
Цирики пошли в атаку, но противник усилил огонь. Были засечены три дзота; в каждом из них – тяжелый и легкий пулеметы.
– Подавить дзоты! – передали с командно-наблюдательного пункта.
Для выполнения приказа понадобились считанные минуты. Точный огневой налет – и дзоты умолкли.
– Отлично! – крикнул комбат, как это бывало на учениях.
– Служу Родине! – весело ответил командир расчета, подмигнув товарищам.
Лил дождь. Окоп, в котором стоял миномет, затопило водой. Нужно было менять огневую позицию. Дви~ нулись вперед. На пути, под огнем японских автоматчиков, уничтожили еще один пулемет противника. Но минометчиков накрыла артиллерия. Снаряды стали рваться совсем рядом. Осколок зацепил Данзанванчига. Тот схватился за бок, но, превозмогая боль, двинулся вперед.
Еще один разрыв, и осколок пробивает Данзанванчигу кисть правой руки.
Подполз командир взвода.
– Ранен? – с тревогой спросил он. – Отправляйся в санпункт!
– Нет! Я еще в силах бить врага!
Руку перевязали. После этого взводный поставил расчетам задачу обстрелять два дота так, чтобы мины рвались перед амбразурами и дым вместе с пылью мешал врагу вести наблюдение.
«Ослепив» огневые точки противника, минометчики заставили их замолчать.
Наступление продолжалось. Минометный расчет продвигался вслед за боевыми порядками подразделений. Стиснув от боли зубы, наводчик, не слушая советов товарищей, полз на боку. И снова – рядом взрыв. Данзанванчига ранило в левую ногу. Собрав последние силы, он поднялся и сделал несколько шагов. Но глаза заволокло туманом, ноги подкосились. Воины бросились к командиру. Хотели отправить в санчасть.
– Оставьте меня здесь, – сказал он решительно. – А сами идите вперед. Отомстите за меня!..
Цирики знали, что спорить с командиром бесполезно. Его положили на здоровый бок, оставили запас воды.
Данзанванчиг лежал недалеко от траншеи. Вдруг до него донеслись шорох и тяжелое, прерывистое дыхание. С трудом подняв голову, он увидел вражеского солдата. Тот был тоже ранен: одной рукой он держал винтовку, другая беспомощно висела вдоль туловища. Скрестились непримиримые взгляды. Грянул выстрел. Пуля обожгла плечо Данзанванчига. Вытащив из мокрой кобуры пистолет, он разрядил обойму в сторону стрелявшего.
Герой калганского боя очнулся в полевом госпитале. Советские врачи сделали все возможное, чтобы спасти жизнь тому, кто не щадил ее ради общей победы. И спасли…
Свободное копирование
