В 1926 году я читал лекции для военных ветеринарных врачей при Ветеринарно-микробиологическом институте РККА в Ленинграде; на подготовительных курсах участковых ветврачей, организованных Московским окружным земельным управлением; на курсах усовершенствования врачей при Московском санитарно-бактериологическом институте; на курсах усовершенствования врачей-маляриологов при Тропическом институте и т. д.
В 1926 году ряды гельминтологов пополнились талантливой молодежью, впоследствии сформировавшейся в настоящих специалистов-гельминтологов. Стажерами, командированными для специализации по гельминтологии были:
В. Д. Семенов, ассистент кафедры биологии Смоленского госуниверситета, впоследствии профессор биологии Горьковского медицинского института; ветврач С. В. Иваницкий, присланный Ветуправлением Украины, впоследствии крупный специалист, профессор паразитологии Харьковского ветеринарного института; ветврач М. П. Любимов, аспирант Казанского ветеринарного института; Л. Г. Панова — студентка Ленинградского ветеринарного института, впоследствии возглавила гельминтологическое отделение Ленинградского научно-исследовательского ветеринарного института. Специализировался в этот период и медицинский врач В. А. Чарушин, прикомандированный Мосздравотделом, и В. Ф. Червяков — прозектор кафедры патологической анатомии Минского государственного университета. Работы В. Ф. Червякова сыграли впоследствии большую роль в вопросах статистики цистицеркозного поражения мозга человека.
В это время я уделял большое внимание гельминтологической лаборатории МГУ. Мне выпала честь организовать, развить и закрепить в стенах МГУ гельминтологическую науку, создать первую за всю историю старейшего русского университета паразитологическую лабораторию.
История этого дела такова. Еще в декабре 1920 года я посетил Григория Александровича Кожевникова, профессора зоологии беспозвоночных и директора Зоологического музея, с которым ранее был знаком только по литературе. Григорий Александрович встретил меня очень гостеприимно, а в конце беседы предложил прочитать курс гельминтологии для студентов-естественников и медиков Московского университета.
Предложение это было для меня хотя и неожиданным, но крайне заманчивым, и я согласился. Но регулярное чтение лекций по гельминтологии в МГУ мне удалось организовать только в сентябре 1923 года.
Курс мой официально именовался «паразитологией», фактически же я читал гельминтологию. Поскольку курс был факультативным, естественно, что он привлекал только ту молодежь, которая интересовалась моей наукой.
Курс гельминтологии студентам-естественникам физико-математического факультета (биологического факультета в те времена еще не было) я читал с увлечением. Слушатели мои были большими энтузиастами: лекции им нравились, посещали они их без прогулов, ловили и записывали буквально каждую мысль.
Первыми моими слушателями были студенты-естественники Э. М. Ляйман, А. М. Королева, Т. С. Скарбилович и другие. Естественно, что им захотелось приступить к научно-исследовательской работе. В связи с тем, что университет не имел возможности (так по крайней мере это объяснялось) создать хотя бы маленькую паразитологическую лабораторию, я предоставил студентам рабочие места на кафедре паразитологии Московского ветеринарного института. Здесь энтузиасты и завершили несколько фаунистических работ: Ляйман разработал материал по трематодам желчных ходов печени птиц, Курова — по эхиностоматидам туркестанских птиц, Королева — по филяриидам птиц. Э. М. Ляймана я пригласил сверхштатным ассистентом, и он с сентября 1924 года начал проводить курс практических занятий по гельминтологии.
Конечно, и я, и Ляйман работали безвозмездно. На мой курс не отпускалось ни единой копейки. Отсюда следует, что для практических занятий мы одалживали чужие микроскопы, а препараты брались главным образом на кафедре паразитологии Московского ветеринарного института. Эта кафедра помогала молодой лаборатории и реактивами для приготовления «собственных» препаратов.
Нужно не только удивляться, но и преклоняться перед настойчивостью, энергией и целеустремленностью Эдуарда Максимильяновича Ляймана, который всячески изощрялся, чтобы накопить в нашей микроскопической лаборатории, которая владела единственным шкафом в чужом помещении, гельминтологический материал.
Лекции по гельминтологии в МГУ продолжали привлекать студенческую молодежь. Помимо слушателей выковался небольшой коллектив из 12–15 человек, который горел желанием приступить к научным исследованиям. Необходимо было во что бы то ни стало отыскать для них хотя бы самое примитивное помещение для лабораторной работы. Зоологический музей не мог выкроить для нас абсолютно никакой площади. На помощь пришел Институт сравнительной анатомии. Академик А. Н. Северцов и доцент Б. С. Матвеев предоставили в наше распоряжение места между шкафами на верхних хорах музея сравнительной анатомии. Здесь 5 февраля 1924 года и была развернута паразитологическая лаборатория.
Невзирая на примитивность оборудования импровизированной гельминтологической ячейки, был счастлив и я, и весь коллектив натуралистов-гельминтологов: теперь мы имели возможность развернуть научно-исследовательскую работу.
Поскольку все мы днем были заняты, то приходили сюда главным образом по вечерам. В определенные дни недели я входил в большой зал Института сравнительной анатомии, поднимался по металлической лестнице на хоры, где с нетерпением ждала меня за рабочими столиками дружная семья биологов. Все оживлялись, подготавливали препараты, просматривали свои записи, задавали вопросы.
Подхожу к столику Т. С. Скарбилович. Она разрабатывает материал по паразитическим червям летучих мышей.
За мной как тень следует Ляйман; он должен охватить всю нашу тематику, быть в курсе работы каждого сотрудника, ибо в мое отсутствие к нему как к старшему обращаются с бесчисленными вопросами. А вот 3. Г. Василькова, она разрабатывает материал по нематодам чаек и крачек Донской области и Туркестана, собранный первыми пятью союзными гельминтологическими экспедициями. За третьим столом — Н. В. Савина, она занята паразитическими червями рыб. Е. В. Андронова изучает нематод мурманских птиц, М. М. Боровкова — паразитических червей скатов. Что касается самого Ляймана, то он изучает гельминтофауну морских рыб мурманского побережья.
Я обхожу все столы, стараясь помочь каждому студенту. Молодежь довольна: работа кипит. Часы занятий проходят незаметно. Меня весело провожает группа студентов-биологов, мы уславливаемся о дне и часе новой очередной встречи на хорах сравнительно-анатомического музея.
Так продолжалось целых 4 года.
Энергия и инициатива Э. М. Ляймана не ограничилась подысканием и оборудованием паразитологической лаборатории в стенах университета. Он решил организовать гельминтологическую экспедицию на мурманское побережье Северного Ледовитого океана, где сборы паразитических червей морских животных еще не производились. Денег университет дать не мог. Ляйман и еще четыре слушателя университетского гельминтологического курса на свои скромнейшие студенческие средства выехали в 1924 году в Мурманск, обосновались на местной биологической станции и собрали значительный гельминтологический материал. Следующую зиму они посвятили разработке собранного материала. В 1925 году Ляйман аналогичным методом организовал вторую экспедицию в Мурманск. В ней участвовало уже 7 волонтеров. Эта экспедиция работала в районе Кольского залива и на озере Имандра.
Свободное копирование
