Скакал козёл через долину
Зима в том далёком 62-м напомнила о себе резко, без намёков. Двадцать шестого августа запуржило во второй половине дня. А с утра еще ласкало теплом солнышко, и геологи разбрелись по маршрутам одевшись соответственно, без уважения к особенностям Чукотки. Молодые, горячие. Да начальник – здоровый, крепкий мужик, только-только сменивший узбекские персики на чукотскую шикшу. Самоуверенный, косивший под героя Джека Лондона, он называл молодых геологов «чечако», требуя от них мужества и героизма. А влетела партия, при всеобщем мужестве, но без царя в голове, прилично. Чукотка не прощает тупого самодовольного мужества.
Шлиховое опробование заканчивали по морозу, да по снегу. Это в голой тундре, где хилые кустики вдоль ручья с трудом обеспечат котелок чая.
Студенту-практиканту Лёньке оставалось домыть пару ручьёв, один из них назывался Сказка. Промывала, Коля Сергеев, в гробу бы видел это мужество, но ему нужна была характеристика, причем положительная. Он был бесконвойный, после зоны. Зарабатывал вольную. Такой получился расклад. А Сказку эту им обоим забыть не получается. Спустя лет этак пяток, оказавшись на одном подоконнике в якутском аэропорту, в ожидании рейса, они, приняв слегка на грудь, обнявшись, смеялись, вспоминая ту, свою, Сказку.
Палатку завалило снегом. Ранним утром снаружи услышали звяканье – две толстые евражки сожрали кастрюлю каши. А с продуктами была напряжёнка. На работу пошли злые.
До верховьев оставалось проб сорок. Золотишко шло слабенькое, но устойчиво. Пробы давались тяжело. Лёд пробить, место выбрать, чтоб не промытый песочек, а с илом. Золото, оно грязь любит. Это к сведению милых дам-с, любительниц т.с. навздевать, чуть ли не в ноздрю. Так что на пару дней роботы обеспечено. Главное, получалось найти пробу. Скачут по обледенелым валунам, долбят лёд, лотки под тилочками прячу – обмерзают сразу. Пока Лёнька пробу ищет, да буторит, Коля доводит. Слил, лоток под тилочку, и бегом к Лёньке. Так проба за пробой. Цирк, не робота. А не ковыряйте себе пальцем нос, господа начальнички, в тёплые летние денёчки. Короткое оно, Чукотское лето. Летом, конечно, гнус да овод тоже не подарки. Физию нацелуют, плохо себя в зеркале узнаёшь. Но не мороз же. Кряхтят мужики – работают, конец предвкушают.
К верховьям ручья долина сужается, крутые скальные склоны упираются в небо отдельными острыми пиками. Рерих, и только.
Лёнька задрав голову цепенел от восторга, как вдруг его внимание привлекло какое-то движение. По крутому склону вверх быстро поднималось стадо коз. На один из острых пиков будто взлетел и застыл изваянием круторогий красавец-козёл. Красотища. Вот тут и попутал Лёньку бес.
Оставив рюкзак и лоток, загнав патрон в патронник, он короткими перебежками стал скрадывать козла. Рывок, ещё рывок. Козла скрывает облако тумана. Лёнька стрелой пролетает метров двадцать и принимает упор стоя. Медленно, словно растворяясь, сходит туман, вершина пуста. А через несколько минут, метров за сто, выше по течению, на острой вершине вновь возникает козлиное изваяние. Козёл словно дразнил Лёньку, давай мол, возьми меня. Подошёл отставший Николай. Мяса хотелось. Дело было за малым.
Вот тут-то и вспомнил Лёнька недавний приезд к ним на базу бригадира оленеводов Ли-ли. Привёз он тогда в подарок баранью тушу, и рассказал, как чукчи охотятся на баранов, якобы.- Чтоб баран не пугался и не убегал, говорил Ли-ли, нужно его сильно удивить. Для этого чукча раздевается догола и исполняет у барана на виду какой-нибудь танец. Так в танце он приближается на выстрел и убивает барана. Вот такую лапшу повесил на уши доверчивым «чечако» лукавый Ли-ли.
Военный совет был короток. Раздеваться не стали, дескать удивим козла и так. Стали удивлять. Почему не свалился со скалы удивлённый козёл, трудно сказать. Козлу и всей его компании было подано попурри из всех танцев планеты. Отдыхал Махмуд Эсамбаев вместе с ансамблем Моисеева. Не было только брэйка – тогда его еще не плясали. Метров двести вверх по долине, между обледенелыми валунами, поскальзываясь и падая, дуэт вспотевших хищников продолжал развлекать стадо травоядных. Вот и расстояние выстрела. Половина ансамбля выкладывалась из последних сил, а Лёнька принял упор стоя. Облако тумана накрыло стадо. Прицел карабина замер на воображаемой козлиной лопатке, «курок аж палец свёл».
Туман растаял, а вместе с ним и козёл со своим стадом, и надежда на хороший стэйк к ужину. Мрачные, стесняясь смотреть друг на друга, возвращались мужики к рюкзакам и лоткам. Вечерело, примораживало. Полдня было потеряно.
Высохнув, подкрепившись и попив чайку, расползлись они по спальничкам. Вспомнили Ли-ли, обсудили достоинства и недостатки своего концерта, а заодно и преимущества вегетарианства. Такая вот вспомнилась Сказка.
