Школьные годы чудесные -1
«Школьные годы чудесные,
С драками, с криками, с песнями (в этой
строчке не уверен)
Как они быстро летят, их не воротишь назад.
Разве они пролетят без следа?
- Нет, не забудет никто никогда
Школьные годы».
Была когда-то такая песня. Давно ее не слышал.
Вот и я их не забываю. И однажды, придя в свою "русско-еврейско-татарскую", как мы ее называли, школу под бывшим номером 234, на вечер встречи, набрался смелости и произнес со сцены "тронную речь», которая прозвучала примерно так:
-"Я в этой школе «отмотал» весь положенный срок от звонка до звонка, в полном смысле этих слов. Из тех, с кем когда-то начинал в своем первом "Б", до десятого "А", который закончил, со мной вместе дошли еще лишь пять человек. А за все эти десять лет наш класс перемолол едва ли не сотню мальчиков и девочек (юношей и девушек). Кто-то от нас куда-то переезжал, и в наши Сухаревские края тоже откуда-то переезжали новые ребята; некоторые потом уходили в техникумы (колледжей тогда еще не придумали), а кто-то даже оставался на второй год, бывало и такое. Да и классы то сливали, то разъединяли, то добавляли – когда я поступил, то первых классов было всего два, но в процессе обучения добавились сначала «В», а затем еще и «Г».
Так что "здравствуй, племя младое, незнакомое!»
Кто-то из зала спросил меня: -"Какие три эпизода, дяденька, Вам наиболее запомнились из тех, что произошли непосредственно с Вами? Можете рассказать?
Признаюсь, что какие-то три тогда выделить не смог, - столько их, этих эпизодов, было за десять лет. Навскидку припомнил лишь один, который тогда же и озвучил. Но позже к нему добавились еще два, которыми тоже хочу поделиться.
Итак, ФИГУРА ПЕРВАЯ, ВСТУПИТЕЛЬНАЯ.
Это случилось в один из самых первых дней первого года обучения. Не дожидаясь конца перемены, вернулся из коридора в свой класс, но в парте не обнаружил моего портфеля. То есть, там чей-то лежал, но явно не мой - ни по цвету, ни по замочку. Но я, предупрежденный ребятами со двора, которые постарше, обучающимися в той же самой школе, сразу смекнул, в чем дело. Они заранее подготовили к тому, что над первоклашками шутки могут быть самые разные: например, вынут перышко из ручки, намажут маслом ластик, а уж подменить портфель -- вообще плевое дело. Поэтому я, ничтоже сумняшесь, вытряхнул чужой портфель на пол и заглянул в соседнее отделение, где моего портфеля тоже не оказалось. Совершил с ним тот же маневр, после чего отправился на следующую парту. А потом еще на следующую. Но поскольку мой портфель нигде не обнаруживался, то все не мои портфели постигала та же участь. При этом я, конечно, реву белугой и сквозь пелену слез вижу, как мои одноклассники столпились в проходах между рядами и с удивлением силятся понять, что же я такое тут творю. Но при этом никто не спросил: -Мальчик, ты что это делаешь? Таким образом я обследовал весь ряд и перешел на другой, и везде как на автомате повторял одно и то же действие, не переставая при этом реветь.
Так успел вытряхнуть на пол не меньше дюжины портфелей, когда в классе появилась какая-то тетя. Но явно не моя учительница. Тут я взревел уже на самой нижней ноте, не зная, что делать дальше. Эта тетя с таким же удивлением, как и ребята, воззрилась на меня. Но это длилось лишь короткое мгновение, потом она подошла ко мне, схватила (правильнее, взяла) за руку и куда-то потащила. Я упирался, как мог, поскольку решил, что она сейчас поведет меня к директору, и меня сразу исключат из школы. Когда вывела в коридор, то мой отчаянный вопль наверняка был слышен на всех четырех этажах. Подвела к какой-то двери и втащила в помещение, где я, хотя и сквозь слезы, все же разглядел именно мою учительницу Александру Григорьевну РуссОн.
- Шура, это не твой хулиган?
- Да, Надя, мой. Но почему хулиган? Он вроде бы мальчик тихий, из хорошей семьи.
- Да он у половины моего класса портфели на пол выкинул.
Тут они обе расхохотались. А меня подвели к парте, где я и обнаружил свой портфель в полной целости и сохранности. До них-то сразу дошло, что со мной приключилось, а до меня далеко не сразу. Да я и не старался ничего понять, - главное, что мой портфель, наконец, нашелся. Но одного носового платка мне все же не хватило, - хорошо, что бабушка положила на всякий случай еще и запасной. Как же он мне пригодился!
На первом уроке я ничего не соображал, и даже когда Александра Григорьевна меня вызывала, не сразу понимал, что речь идет обо мне. Но она как мудрый педагог с большим стажем, видимо понимала, что я пребываю в состоянии грогги, и даже не ругала.
По дороге домой долго думал, стоит ли рассказывать об этом случае родителям. Решил все же рассказать в расчете на их сочувствие. Но они вместо этого стали надо мной посмеиваться, и в конце своей исповеди я опять начал хлюпать носом, до того мне было себя жалко. И на какое-то время , по определению Зощенко, «затаил на родителей грубость».
Потом еще несколько дней я без крайней нужды на перемену не выходил, опять боялся заблудиться. Но затем постепенно приноровился и во второй класс перешел благополучно. Даже получил от школы премиальную книжку с надписью «за примерное поведение».
Когда я все это рассказывал на вечере встречи, в зале стоял обвальный хохот. Тогда и я тоже позволил себе улыбнуться вместе со всеми.
