В это время [Александр Петрович] Девят(н)ин[], {} был еще товарищем главноуправляющего путями сообщения и жил по-прежнему в доме главноуправляющего, но уже было известно, что Клейнмихель к нему очень не расположен. Я зашел представиться Девят(н)ину, который спросил меня, возвращаюсь ли я в Москву или получаю какое-либо новое назначение. Я ему передал слова Клейнмихеля, и он ироническим тоном мне сказал:
-- Поздравляю Вас с блестящей карьерой; в ней нельзя сомневаться, так как граф в большой милости и силе.
Впечатление, произведенное на меня этим тоном Девят(н)ина, было мне тем более тягостно, что я был очень недоволен назначением, о котором Клейнмихель объявил мне за несколько минут перед моим свиданием с Девят(н)иным.
Вскоре последний был уволен от звания товарища и оставлен членом Совета Главного управления путей сообщения. Говорят, что он очень хлопотал о назначении его сенатором {(тогда еще товарищами министров и главноуправляющих не назначали вместе с сенаторами)}. Но, несмотря на то что Девят(н)ин, по общему {о нем} мнению, был человек весьма умный, во все время управления графом Толем{} путями сообщения был его правой рукой, а при частых болезнях последнего и после его смерти долгое время исправлял должность главноуправляющего, присутствуя при этом в Государственном Совете и в Комитете министров, и несмотря на связи Девят(н)ина, ему не удалось попасть в сенаторы, потому что этого не хотел Клейнмихель. Не знаю, чему приписать такое ожесточение последнего против Девят(н)ина. Вероятно, Клейнмихель, узнав, что он не будет назначен военным министром, желал быть главноуправляющим путями сообщения, а между тем все говорили, что Государь это место уже предназначил Девят(н)ину; такое соперничество, конечно, не могло нравиться Клейнмихелю, который, сверх того, желал показать, что при Толе все велось дурно, в чем он и обвинял Девят(н)ина.
Рассказывали тогда, что окончательным поводом к неназначению Девят(н)ина главноуправляющим{} было следующее: в поездку Государя на пароходе для осмотра Шлиссельбурга и гидравлических в нем сооружений Девят(н)ин, который должен был объяснять их Государю, везде опаздывал, а перед обратным отъездом Государя в Петербург опоздал на целых полчаса и заставил Государя ждать; {одним словом, не выказал ловкости, которая тогда, как и теперь, очень высоко ценилась в высших сферах.
Я старался сказать все, что знал хорошего о Девят(н)ине, хотя читатель заметит, что он ко мне не благоволил и выказывал это с того времени, как я не согласился на его убеждение остаться при работах Тульского оружейного завода, о чем мною изложено в III главе "Моих воспоминаний". Чтобы не возвращаться к Девят(н)ину, скажу теперь же, что он смиренно продолжал службу в звании члена Совета Главного управления путей сообщения}.
Впоследствии были толки о назначении его генерал-губернатором Восточной Сибири, но Клейнмихель помешал и этому назначению. Во все время, пока Девят(н)ин состоял членом Совета, он имел только одно поручение составить проект ограждения берегов реки Терека от разливов, для чего он долго пробыл на Кавказе, но представленные им проекты остались без исполнения.
Товарищем, на место Девят(н)ина, был назначен корпуса инженеров путей сообщения генерал-лейтенант Алексей Иванович Рокасовский{}, человек умный, добродушный и приятной наружности, но ленивый и робкий. Когда ему говорили, что его дело, как товарища, стараться укрощать порывы гнева и произвольные действия Клейнмихеля, он отвечал:
-- Правда, что я товарищ Клейнмихеля, но он-то мне не товарищ.
Я в это время в первый раз встретился с Рокасовским, который пригласил меня обедать у него по четвергам. На этих обедах, кроме его родственника барона Будберга{}, командовавшего тогда лейб-гвардии Гусарским полком, генерал-адъютанта [Иосифа Романовича] Анрепа{}, по возвращении последнего с Кавказа в Петербург, и некоторых других, всегда было много инженеров путей сообщения. Это был единственный дом, где они сходились. Рокасовского считали богатым, но скупым; кушанья за его обедом были незатейливые; после обеда играли в карты по весьма маленькому кушу и курили недорогие сигары, но пролежавшие несколько лет у хозяина, который своим добрым ко всем расположением умел делать свои обеды и вечера весьма приятными.
4 Девят(н)ин Александр Петрович (ок. 1779--1849). Хорошо знавший высшую бюрократию в царствование императора Николая I М. А. Корф писал о нем в своем дневнике: "Воспитанный и служивший всю жизнь в корпусе путей сообщения, обладавший некогда в полной мере покойным герцогом Александром Вюртембергским, точно так же как теперь он владеет Толем, Девяткин [М. А. Корф пишет его фамилию именно так] есть, без сомнения, человек очень умный, способный и особенно тонкий. Формы его приятны и вежливы, может быть слишком даже вежливы в теперешнем его положении, к которому он никогда себя не приготовлял и в котором и теперь не умеет еще хорошенько найтись. Репутация его насчет бескорыстия чиста, что много значит в том корпусе, где он служит, но его укоряют в другом экстреме -- том, что он человек тоже слишком казенный, притесняющий, где только можно, подрядчиков" (Корф М. А. Дневник за 1840 год. М., 2017. С. 118).
Свободное копирование
