20.
Приехав в Германию, я обнаружил в себе способность издали узнавать земляков – по походке, по выражению лица, а у пожилых – ещё и по одежде. Недавно приехавший человек выглядит растерянным, смотрит вокруг с недоверием и никогда не улыбнётся первым. По улицам такой ходит как-то бочком; бывшие механизаторы широкого профиля, попав впервые в «Лидл» и обалдев от количества выложенных на продажу товаров, громко перекликаются со своими родственниками, типа: «Ой, я счас уссусь – ты глянь, что придумали!» и, от прилива чувств, пересыпают речь непечатными выражениями. На нерегулируемых пешеходных переходах приезжий старается пропустить городской транспорт и искренне недоумевает, отчего водители тормозят перед «зеброй» и машут ему: «проходи»! А дальше – бегом через перекресток на красный свет светофора. В присутственных местах наш бывший соотечественник чувствует себя неуверенно, перед чиновниками заискивает. Но, не дай Бог, вам доведётся встретить недавно приехавшего земляка из числа тех, кого я окрестил «БУЧ» – «бывший уважаемый человек». Они любят подолгу рассказывать о том, как его ТАМ уважали, какие трудовые подвиги он совершал и т.д. и т.п. Каждый третий из числа таких рассказчиков утверждает, что раньше работал заместителем министра – я вскоре сбился со счёта, стараясь запомнить название тех министерств.
Мой совет: никогда не высказывайте вслух сомнения в подлинности его историй, иначе наживёте себе врага на всю оставшуюся жизнь! Знаю по себе – имел неосторожность у одного БУЧа спросить, зачем он переехал в Германию, если так хорошо жилось в Харькове? Многие, из числа приехавших, искренне верят: в Германии им кто-то «должен». Немецкое правительство, местные чиновники, соседи по общежитию – в общем, все! И, пока не поймут, что здесь никто никому ничего не должен, ходят с таким выражением на лице, будто выиграли в миллион. Перечень всего того, чего им здесь задолжали, у каждого свой. Но, прослеживается и некоторая повторяемость: в списках долгов фигурируют те из них, что передаются при помощи «русского сарафанного радио». Наиболее часто повторяющиеся касаются получения огромных денежных субсидий, внеочередного дешёвого жилья и неимоверных перспектив получить хорошо оплачиваемую работу. Такая малость, как добротное знание немецкого языка их почти не волнует, настолько все самоуверенны. Помню себя, только что приехавшего в Германию: годы изучения немецкого в школе, а затем и в институте, вселяли уверенность в безупречном владении языком. Оказалось, я его не знал вовсе!
Женщины наших «русских», гнилой немецкой зимой, носят меховые шубы турецкого производства и мохеровые жакеты собственной вязки. Приезжие побогаче – из тех, кто продал перед отъездом последнее, - сразу покупают «Мерсы» или «БМВ», словно доказывая, что они «тоже люди»; дети постарше любят ходить в тренировочных штанах и употребляют в разговоре такое количество неприличных выражений, что все остальные слова в их лексиконе – только для связки слов.
…Конечно, это не про всех и не всегда. Мне повело и с друзьями, и с коллегами по работе. Когда я работал слесарем, со мной в бригаде трудились русские немцы из Сибири, из Узбекистана, из Киргизии и земляки с Украины. Все они были настоящими работягами – честными, искренними, дружелюбными. Пускай у многих из них не было «высокого» образования – ведь мы знаем, как складывались судьбы русских немцев, - но они всегда оставались хорошими людьми. После всего того, что пришлось пережить их семьям, они (меня это очень удивило!) не потеряли доброй памяти о своей бывшей Родине!
...Обидно за державу, которой уже нет. Обидно, что нас здесь не уважают. Обидно, что с нами здесь не считаются. С турками считаются, даже в Бундестаге у них есть представитель, а с «русскими» - нет! Обидно, что мы, всю жизнь привыкшие молча сидеть по своим кухням ТАМ, здесь тоже трусливо молчим, когда нас бьют, как Ваньку Жукова, «селедкой по морде». Попробуйте обидеть турка – вам сразу скажут, что вы расист. Помнится мне, как-то раз в Висбадене, у здания земельного Парламента, в растерянности стояли человек пять наших бывших соотечественников. Они приехали на митинг местного профсоюза металлистов, но разминулись с коллегами и теперь не знали, куда им идти. У них возник спор – в какую сторону идти – и, как обычно, они разговаривали по-русски. Вокруг, на площади перед зданием Парламента, всегда полно полицейских. Привлечённые «необычным» поведением спорящих, полицейские подтянулись ближе. Взяв группку рабочих в кольцо, они расстегнули кобуры, и положили руки на рукоятки пистолетов. Интересно, если бы кто-то из моих коллег в это время полез в карман за сигаретами, стали бы полицейские стрелять? Вспоминая эту историю, я понял, что стало причиной агрессивного поведения полицейских: разговор на русском явился причиной их настороженности!
…Десять лет назад у моих друзей в семье случилась беда. Их отец шел из гостей слегка «под мухой», держа в руках початую бутылку водки. Можно сколько угодно рассуждать о том, правильно ли он себя вёл, идя средь бела дня в «подвыпитом» состоянии – в Германии так не принято, местные немцы знают, чем такое может для них закончиться. Но он же был русским человеком, которому всё по колено! Из проезжавшей машины вышли двое полицейских и потребовали у дяди Вани самое дорогое, что было у него в тот момент: початую бутылку водки. Дядя Ваня «оказал сопротивление» - плотнее прижал бутылку к себе. За что и получил дубинкой – много и больно. Через год его похоронили: гематома, полученная от удара по голове, стала причиной опухоли мозга. По нашей российской простоте, родственники, после избиения мужчины полицейскими сразу не обратились к врачам, а когда на месте ушиба образовалась опухоль, доказывать что-то оказалось уже поздно и полицейских никто не наказал. Как никто не стал рассматривать вопрос о возмещении вреда здоровью дяди Вани. Почитайте немецкие газеты – они пестрят криминальной хроникой: русские, русские, русские! Знакомые немцы успокаивают – «это всего лишь зашоренность прессы, не обращайте внимания».
Ежедневный троллинг на протяжении многих лет создавал у немцев образ врага – грубого, наглого, коварного «русского». Дисциплинированные бюргеры верят в эту лабуду, ведь «вчера по телевизору об этом говорили», как сказал мне однажды вполне адекватный коллега.
…Месячник русской культуры во Франкфурте-на-Майне, ждут приезда Шредера и Путина. В центре города над магистралью висит плакат: «Русские пьют водку, ездят на медведях и играют на балалайках». Что это, шутка или оскорбление? И что, русские заявили ноту протеста? Никак нет: ни тогда, ни позже. То же и в кругах контингентных беженцев – стыдливо опустив глаза, многие проходят мимо откровенных издевательств и оскорблений. Даже больше: стоит кому-то возвысить голос в защиту обиженных, как тут же в среде эмигрантов раздаются голоса, осуждающие их. Оно и понятно, отчего такое случается: в эмигрантской среде нет сплочённости. У многих утрачено чувство достоинства и, главное: получатели социального пособия зависимы. Только независимый имеет чувство собственного достоинства. Только тот, кто работает и платит налоги, имеет смелость требовать от государства уважения и хорошего к себе отношения. Один русский немец, работавший в отделе интеграции «Ландратсамта» округа Гросс-Герау, когда-то сказал: «Никогда не критикуйте действия чиновников и не смейте выражать недовольство политикой Германии». Сказано это было в кругу начинающих литераторов, однажды собравшихся вместе.
Вот и живут многие из приехавших сюда, руководствуясь указаниями подобных «интеграторов» - не высовываясь из своих норок более, чем на длину носа.
Я понимаю тех сказителей, что с ностальгической ноткой в голосе вещают о своей полноценной прошлой жизни. ТАМ они жили, а ЗДЕСЬ они существуют. Их можно понять – старички. Много ли им осталось? Коптят себе понемножку, ни на что не претендуя. Как говорила одна знакомая старушка: «Все переживем, лишь бы не было войны».
