Я летал для фюрера - 93

26 февраля 1943 года

Что за день!

Я чувствую неистовое желание схватиться со стаей американцев. Погода прекрасная, небо чистое и безоблачное.

Над Ярмутом полное спокойствие.

Летчики, закутавшись в одеяла, греются под лучами весеннего солнца. А я, прищурившись, лениво рассматриваю небо.

Из двух огромных колонок доносится танцевальная музыка. Мы наслаждаемся музыкальной программой Би-би-си для немецких солдат. Когда диктор начал пропаганду, раздались иронический смех и аплодисменты.

— Заткни пасть, парень, давай музыку!

Неожиданно музыка стихла.

— Внимание! Всем внимание! Лейтенант Кноке к телефону!

Это вызов из штаба дивизии: вражеские самолеты замечены в секторе Дора-Дора. Значит, янки готовятся к атаке на Ярмут.

В 10.50 нам приказано находиться в готовности. Янки направляются к Вильгельмсхафену.

10.55. Тревога!

Люки закрыты. Механики заводят стартер. Мой двигатель завелся сразу. Я посмотрел, как обстоят дела у других.

Все прекрасно! 12 самолетов взлетели одновременно в правильном строю.

Я включил радио и вызвал базу: «Ельба-один вызывает Бодо. Ельба-один вызывает Бодо. Прием. Прием».

«Бодо — Ельбе-один, Бодо — Ельбе-один. Прием».

Связь с землей хорошая. Мы быстро поднимаемся на высоту 8000 метров.

«Малышки в зоне Литон-Квелле-восемь».

Я повернул налево. Наши самолеты оставляют полосу дыма на голубом небе. Вдруг я заметил вражеские самолеты.

Это было впечатляющее зрелище. Около 300 бомбардировщиков, собранных в одном строю, напоминали гроздь винограда.

Я проверил оружие и прицелился.

Враги в нескольких километрах от нас, направляются на юг. Я сообщил о своих наблюдениях на базу. Сейчас их строй превратится в растревоженный пчелиный улей, я не могу удержаться от улыбки, вообразив эту суматоху.

Мы подобрались к ним ближе. Я невольно прибавил скорость. Теперь могу рассмотреть каждый самолет. Большинство из них «либерейторы». Кажется, их толстое брюхо набито бомбами. Я наметил свою жертву.

— Сейчас ты у меня попляшешь, дружок, — пробормотал я.

Хочу зайти на лобовую атаку. Янки виден в моих прицелах. Он растет прямо на глазах. Я протянул руку к гашеткам. За моей головой прошла очередь. Они открыли огонь по мне!

Огонь! Я нажал обе гашетки, но янки удалось улизнуть. Я вижу только несколько царапин на правом крыле.

Я почти догнал этого толстопузого, ринувшись вслед, но попал в аэродинамический мешок, меня сильно закачало, и в какой-то момент даже показалось, что мне отстрелили хвостовой стабилизатор. Я круто поднялся вверх и повернул влево. Трассирующая очередь прошла слишком близко от меня.

Проклятая куча металлолома!

300 тяжелых бомбардировщиков в общей сложности вооружены почти 5 тысячами тяжелых пулеметов. Даже если один из каждых десяти имеет возможность стрелять, это значит, что нас накроет шквал огня.

Я зашел на вторую лобовую атаку, спустившись чуть ниже, и стрелял беспрерывно, пока не был вынужден свернуть, чтобы избежать столкновения. На этот раз я попал.

Я нырнул вниз и оглянулся. Нижняя часть фюзеляжа «либерейтора» охвачена огнем. Он далеко отстал от основной группы.

Я атаковал еще дважды, на этот раз зайдя сзади. Меня встретила стена огня. Мой самолет трясет от отдачи двух пушек и 13-миллиметровых пулеметов. Вижу, что попал в верхнюю часть фюзеляжа и правое крыло, но не могу оторвать рук от гашеток.

Правое крыло у него загорелось, а через некоторое время отвалилось совсем. Тело раненого монстра, закрутившись, понеслось вниз. Длинный черный хвост протянулся за ним. Один из членов экипажа попытался выпрыгнуть с парашютом, но парашют загорелся. Черт возьми! Тело камнем упало на землю.

Чудовищный взрыв, разрушивший фюзеляж бомбардировщика, произошел на высоте 1000 метров. Часть пылающих обломков упала на ферму в 200-300 метрах от аэродрома Цвишенан. От взорвавшихся баков ферма загорелась. На огромной скорости я последовал за своей жертвой и, приземлившись на аэродроме, побежал к месту падения самолета. Там уже собрались люди, спешившие потушить пожар на ферме. Я присоединился к ним, помогал спасать мебель, животных и технику из горящих построек. Дым слепил, сдавливал горло, комбинезон опалило, когда я пытался вытащить из свинарника, охваченного огнем, жирную свинью, которая визжала как бешеная. Наконец дом и коровники спасены.

Обломки «либерейтора» раскиданы по лугу, а в груде дымящихся обломков лежат изуродованные тела летчиков.

На расстоянии 1000 метров я обнаружил кресло командира и переднее колесо. Маленькая фигурка, очевидно талисман, невредимая лежала в кабине.

Через час я приземлился в Джевере. Парни несли меня на руках. Это моя четвертая победа в 164-м боевом вылете, а вообще я поднялся в воздух 1004-й раз с начала учебы у сержанта Ван Дикена.

Дитер сбил свой седьмой самолет и второй тяжелый бомбардировщик. Кроме того, Раддац, Веннекерс и Добрик сбили по «летающей крепости». Значит, всего пять сбитых самолетов без каких-либо потерь.

Я не мог перестать думать об американских летчиках. Когда придет наша очередь? Эти люди такие же романтики неба, как и мы. Сейчас мы разделены барьером войны, но после смерти в воздухе мы пожмем друг другу руки.