2 сентября
…Ваня рано уехал в Строгановку, хотя все остается страшно подвешенным. Я ездила за продуктами – колбасы, подешевле которые, — словно испарились, песок подорожал в самом дешевом из окрестных магазинов за один день на 30 коп. (за одну ночь). Мясо – за 30, и это еще – начало..
Валя, пока я ездила с утра, нанервничался, слушая, как падает рубль. Пил лекарства. В банке рублей не дают, а на что продукты покупать и вообще жить, верхам – до лампочки. Чернее черного все – хорошо, если останутся молоко и хлеб, но и за них надо деньги платить.
У меня всегда бывала легкая заначка, а теперь только на 7-ое число и надежда. Принесут 400 рублей, вот и живи. Господи, бедный Валя, позаботься о нем. Молю.
Валя говорит: надо перебиться неделю, Инкомбанк начнет выдавать деньги. Если бы неделю?.. Так страшно не было даже в 92-93 годах, ни даже тогда, когда были талоны и карточки. Хоть какие-то, но были же деньги…
Если бы мы хоть с детства не знали, как тяжко бывает кормить семью, может быть, было бы не так страшно. Но ведь вся наша жизнь – война, после войны, голодное студенчество, тяжелый труд всю жизнь за гроши, на старость досталось время перемен – и все тяжелее и тяжелее.
Валя, видимо, боится за Ваню – за него ведь платить, а деньги с каждым часом дешевеют на 20-30%, да еще их перестали вообще отдавать в банках. Господи! Если ты есть, останови!
Сигареты, кофе – все молниеносно исчезло. Весь перечень исчезающих товаров мы знаем наперечет – неужели все снова?
…А по телевизору идет пресс-конференция Клинтона и Ельцина. Так, будто ничего не происходит.
А аптека? Аптека вообще разденет.
Господи! Опять. В Ленинградский ОВИР все еще не пришла бумага из городского. Я чувствую страшную панику, усталость, упадок духа. Господи, помоги.
Свободное копирование
